Перевоплощение

Одно из чудес, сотворенных Иисусом, расценива­ется как доказательство повторного рождения, Так, в Евангелии от Иоанна (IX, 1-2) читаем: «И прохо­дя увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?» Как явствует из их вопроса, ученики верили, что человек может со­грешить еще до своего рождения. Но если это воз­можно, то где и как? Вполне вероятно, что в этих стихах содержится намек на предыдущее физическое существование. Значимость подобного высказыва­ния существенно умаляется тем, что Иисусу не уда­лось утвердить в этом мнении своих учеников. Но и на этот раз ответ Иисуса звучит неоднозначно: «Не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божий».

Если рассматривать закон повторного рождения как дело рук Божиих, то нетрудно понять, что ни живущий в данный момент человек, ни его родите­ли не совершили ничего греховного, а этот грех ско­рее всего был кармическим, то есть производным от поступков предыдущей, ныне уже не существующей, личности. Таково единственное толкование, хотя вовсе необязательно, что именно оно подразумева­ется в тексте.

В «Откровении Иоанна Богослова» есть, однако, одно высказывание, которое можно расценивать как единственное в тексте двух Заветов категорическое утверждение повторного рождения (гл. 3, 12): «По­беждающего сделаю столпом в храме Бога Моего, и он уже не выйдет вон». Смысл этих строк однозна­чен. Те, кто оказались несостоятельными, должны вновь «выйти вон», то есть должны повторно ро­диться в телесной оболочке. Те же, кто достигли успеха, то есть стали богоподобными, возвращают­ся в Отчий дом, где превратятся в столпы, стойки и опоры, живые колонны в вечной обители. К после­дним относятся адепты, посвященные великих ми­стерий, все те, кто заслужили это своей жизнью и делами.

Но именно в этом в точности и состоит учение буддизма, а значит, иудейские мистические секты несомненно имели связи с Азией. Буддийская вера в то, что саттва, или собственное «я», век за веком возвращается на землю, пока не достигнет освобож­дения, обозначена настолько ярко, что нам сразу же становится понятно, почему Мартин Лютер придер­живался убеждения, что Апокалипсис не был вдох­новлен свыше. Он понимал, что труд этот — языче­ский, каким он и был не самом деле. Его включение в Новый Завет служит доказательством неискорени­мости великих философских институтов язычества, содержащихся в главной книге христианской церк­ви, посвятившей себя искоренению язычества огнем и мечом.