|
20 января В четверг утром я опять отослал письмо в Индию, и когда возвращался домой, на сердце было смертельно тяжело. Сердце все эти дни болело, но были часы, когда боль перехлёстывала через край. Ведь всю ответственность несу я. Именно я должен был уже в самом начале всё предчувствовать и мужественно противостоять. Но как же не доверять друзьям? Я доверял им до последней возможности. В моём сердце происходила борьба между голосом правды и доверием. Сердце моё кричало: так нельзя, если налицо такой метод – значит, это неправда! Но ум успокаивал: они ведь выступают во имя святого дела Н.К.; они ведь не осмелились бы притворяться?! Да, Гаральд полностью под влиянием Блюменталя. Пока Блюменталь поспокойнее, трудно иной раз понять, что же он за всем этим скрывает. Гаральд в высшей степени фанатичен, его поведение нередко мальчишеское. Больше всего именно своим огнём он может повлиять на других, если только в этот момент не грубит. В тот же день, когда я отослал письмо, мы получили два письма от Е.И. в одном конверте. Я читал, и опять радость засверкала во мне. Наконец пришёл долгожданный ответ на моё письмо от начала декабря, где я уже писал, что односторонность друзей угрожает внести в Общество дух недоверия. Очень определённо, твёрдо и впечатляюще Е.И. пишет и призывает к сотрудничеству и единению. Каждый раздор теперь означает величайшее преступление, теперь, когда, согласно словам Учителя, Армагеддон достиг величайшей степени напряжения. Вечером фрагменты из писем я прочёл в старшей группе (присутствовали и оба друга), позже в общей группе прочла Элла. Там, где упоминается, что нужно искать связи с друзьями, особенно с теми, которые интересуются Учением, Элла повторила <фрагмент> из предыдущего письма, чтобы исправить ошибку Блюменталя – искажение текста, где он пропустил место об Учении, и таким образом получалось, что Владыка советует только вступать в связи с друзьями, без мотивов Учения, – этим Блюменталь желал оправдать свою деятельность. Это предложение сильно повлияло на некоторых членов, создав совсем превратное, искажённое понимание мысли письма! Блюменталь до того запутался в сетях своей тактики, что временами больше не соображает, что хорошо, а что нет. И Гаральд! Стипрайс читал присланные Н.К. <статьи> и фрагменты из «Надземного». Я думал, что письма Е.И. произвели глубокое впечатление и на Гаральда. Но после собрания он спокойно подходит ко мне и говорит: «Знаешь, ты должен помочь провести такой состав нового правления...» Там в списке были все молодые, кроме него и меня. Стало быть – ни тени взаимопонимания! Я ответил: «Наш закон – добровольность, а не насилие. Если большинство старших членов будут против, я не смогу такой список рекомендовать. И я сам охотно видел бы Валковского в составе правления. Если невозможно найти единение, то пусть активные члены сами предлагают и голосуют». Гаральд ответил: «Если дойдёт до собрания, то я начну агитацию». Почему Гаральд боится мнения активных членов, которые есть совесть Общества? Конечно, на одного-другого повлиять можно, но большинство – люди Учения и знают, что делают. Так опять тяжесть легла на сердце. И всё же теперь намного легче. Е.И. пишет: «Культурные общества – это спасительные якоря планеты. Главное – идти путём Учения». Я это знал, но теперь вновь нахожу подтверждение огню своего сердца. Если начнётся борьба, то буду знать, что и Е.И. её поддержит. Но внутренне верю, что до резкого противостояния не дойдёт. Не знаю и теперешнего мнения Блюменталя, ибо наша встреча была краткой. Жду, пусть он придёт ко мне. Достаточно он меня мучил. За моё сердечное доверие – как он отплатил?! — 291 —
|