|
Закон сохранения энергии был сформулирован без малого 300 лет назад, но до сих пор ничего не известно о механизмах работы этого закона. Просто все процессы протекают так, что энергия сохраняется. Столь же нелепы рассуждения о том, что было, когда мира не было. Между прочим, это понимали еще древние. Блаженный Августин говорил, что мир был сотворен не во времени, а вместе со временем, поэтому толковать о существовании чего бы то ни было до момента «ноль» не имеет никакого смысла. Несомненно, современные астрофизики подпишутся под каждым его словом. Если с грехом пополам нам удалось нащупать кое-какие закономерности микромира и даже кое-что экспериментально проверить, это еще не означает, что мы получим ответы на все прок л ятые вопросы. Подлинная природа вещей все равно не дается в руки, и недаром наш великий физик, академик, лауреат Нобелевской премии Лев Давидович Ландау (1908–1968) рвал и метал, когда готовил к печати популярную брошюру «Что такое теория относительности?». Обращаясь к своему соавтору, тоже физикутеоретику, Евгению Михайловичу Лифшицу (1915–1985), Ландау кипятился: «Это же не лезет ни в какие ворота! Двое проходимцев пытаются убедить простака, что он за гривенник разберется в проблеме». Разумеется, Ландау был абсолютно прав. Аналогия и метафора — вещи хорошие, но и они рано или поздно начинают пробуксовывать. При всем желании мы не можем вообразить пространственно-временную пену в области планковских длин или свернутые в тончайшие трубочки дополнительные измерения, потому что Homo sapiens — это всего-навсего умная обезьяна, сумевшая овладеть речью и понятийным мышлением. Наши органы чувств жестко привязаны к биотопу под названием «планета Земля», где нас растили и пестовали на протяжении 3 миллиардов лет. Выше головы не прыгнешь, и потому реальная подоплека мироустройства, остающаяся тайной за семью печатями, может быть показана только математически. К сожалению, и математика не всегда выручает, ибо нет никакой уверенности, что мир по своей природе математичен. Конечно, этот хитроумный код позволяет иногда получать ответы на правильно поставленные вопросы, но это еще не означает, что математические символы вскрывают суть вещей. Конечно же, мы не столь наивны, чтобы перечеркнуть математический подход в принципе, мы только подчеркиваем сугубо подсобную роль математики как познавательного орудия, помогающего достичь определенной цели. О тождественности объекта познания и инструмента познания речи здесь нет. — 70 —
|