|
К сожалению, с годами непосредственность и свежесть восприятия безвозвратно утрачиваются. Большинство людей выстраивают свой видимый мир весьма основательно и впредь уже избегают любых переделок. Каждая вещь занимает положенное ей место и нанизывается на булавку с этикеткой, как бабочка в коллекции энтомолога. Мечтательность объявляется персоной нон грата. Нужно жить земной жизнью, в поте лица добывать хлеб насущный, делать карьеру и деньги, а не заниматься пустыми фантазиями. Мышление становится все более косным и стереотипным, накрепко привязанным к жестким реалиям недружелюбного мира, который своей заурядностью и унылой предсказуемостью напоминает стершийся медный пятак. Многоцветный чувственный образ мало-помалу вытесняется сухим расчетом и изощренной схоластикой логических схем. Порой мы грустим и вздыхаем о невозвратной поре детства, но мир ломает каждого, принуждая крутиться как белка в колесе. Только немногим удается не растерять по дороге золотой запас живого созерцания, и как раз из таких людей вырастают подлинные творцы, переворачивающие привычные представления и рождающие новые смыслы. Эти редкие люди, сохранившие спасительный атавизм непосредственного постижения действительности, востребованы не только изящными искусствами, но и строгой наукой. Вопреки распространенному убеждению, образное мышление столь же необходимо математик у и ли физик у, как и художнику или поэту. Великий немецкий математик Давид Гильберт (1862–1943) однажды так прокомментировал поступок своего бывшего коллеги: «Он стал поэтом. Для математики у него было слишком мало фантазии». Однако даже этим счастливчикам, умеющим проникать в суть вещей, приходится сделать серьезное умственное усилие, чтобы увидеть мир, как он есть. К сожалению, стереотипы прирастают намертво, как живая плоть, а избавление от них — процесс необыкновенно мучительный. В качестве примера можно привести забавную историю, приключившуюся на международном психологическом конгрессе в Геттингене. О ней рассказывает С. М. Иванов в книге «Формула открытия». Представьте себе старинную университетскую аудиторию со стрельчатыми окнами. Все идет своим чередом. Докладчики на трибуне сменяют друг друга. Кто-то слушает, кто-то к люет носом, а кто-то нетерпеливо ерзает на месте, предвкушая банкет и вечернюю развлекательную программу. Внезапно из коридора доносится шум, двери распахиваются, и в аудиторию влетает человек в одежде клоуна. Его преследует черный как смола негр с пистолетом в руке. Некоторое время странная пара мечется взадвперед, негр настигает клоуна, завязывается короткая борьба, гремит выстрел, клоун вырывается и мчится к двери. Негр бежит за ним, и через мгновение из коридора слышен только затихающий топот. Остолбеневшие делегаты переглядываются и недоуменно пожимают плечами. Тогда поднимается председатель и, успокаивая гостей, приносит извинения за то, что им пришлось немного понервничать. Он говорит, что они с коллегами изучают память и придумали и разыграли этот маленький спектакль, осмелившись привлечь уважаемых делегатов в качестве испытуемых. Клоун и негр — здешние студенты. Сценка была весьма эффектной — с погоней и стрельбой, события разворачивались у всех на виду, в центре аудитории, да и времени было вполне достаточно, чтобы все хорошо запомнить — 20 секунд. Поэтому уважаемых гостей, каждый из которых собаку съел на отчетах и наблюдениях, просят взять бумагу и карандаш и как можно подробнее изложить все, чему они только что были свидетелями. А поскольку имеется видеозапись спектакля, с ней будут позже сопоставлены все описания. — 74 —
|