Детская медицинская психология. Психологическая педиатрия

И. К. Шац (1989), по нашему предложению изучавший психику 109 детей, страдавших неизлечимым заболеванием (острым лейкозом), обнаружил целый ряд отклонений. Среди них преобладали аффектив­ные нарушения (88,4%): дистимия, тревога и депрессия. Дети с этими расстройствами отказывались участвовать в общих играх, отгоражива­лись от сверстников, предпочитали общение со старшими, нередко находились в очень сложных отношениях с родителями. Проявления их активности часто определялись интересом к своему заболеванию и лечению. Содержание возникавшей боязливости и ночных страхов в большинстве случаев было связано с тяжестью заболевания и невери­ем в выздоровление. У части детей возникало чувство вины из-за не­послушания или нарушений режима и дисциплины, которые, как они думали, привели к «плохой», «редкой» и даже «худшей» болезни. Были также страхи за свое здоровье и благополучие родителей, переживания из-за госпитализации. Основной источник психотравматизации — от­ношение к болезни, понимание ее тяжести, и особенно неизлечимос­ти, невозможности продолжения полноценной жизни. Больные назы­вали свою болезнь «самой главной», «самой страшной среди всех бо­лезней». Более пессимистичную оценку, чем понятиям «здоровье» и «болезнь», дети давали понятию «смерть». В восприятии обследован­ных понятие смерти носит абстрактный характер и не связывается с собственной личностью. С возрастом больных, по мнению автора, в их представлении вероятность смертности в будущем увеличивается, при­чем они лучше понимают связь смерти с болезнью крови. Больные до­пускают большую вероятность смерти как исхода жизни. Пережива­ния родителей, межличностные отношения в семье во время заболева­ния ребенка формируют его ВКБ, оказывают влияние на состояние его психики. Несмотря на то что все дети видели сострадание родителей, они считали, что их покинули. Эти материалы показывают, что боль­ные дети не только знают о своем близком конце, но и переживают его. Судить об этом можно по психотическим и непсихотическим рас­стройствам, возникающим у этих больных, в основе которых в значи­тельной мере лежат страх смерти, несбывшиеся надежды, чувство заб­рошенности.

R. Gilder, P. Buschman (1980) приводят несколько, как они считают, типичных примеров реагирования детей младшего школьного возрас­та на неизбежный и близкий фатальный исход заболевания. В первом случае, несмотря на понимание грядущей смерти, ребенку удается вы­теснить отчаяние, панику и находиться в почти хорошем настроении. Все же смерть остается близким к сознанию переживанием, ассоции­руется с чувством покинутости, непонятности и беспомощности с тре­вогой из-за отрыва от дома. Во втором мысли о смерти замещаются активной ролью страдающего. Появление ипохондрических пережи­ваний имеет и положительный смысл: они подавляют страх умирания, так как для того, чтобы страдать, надо жить. В третьем заболевание рассматривается ребенком как несерьезное, однако на неосознанном уровне выявляется тревога из-за неизбежной смерти. Это приводит к угрюмому настроению, жалобам на соматическое недомогание, вспыш­кам гнева, особенно в адрес родителей. В четвертом гнев в ответ на осо-знавание неизлечимости заболевания может выражаться в фобиях лекарств, враждебности и дисфориях. R. Gilder и P. Buschman пришли к выводу, что у детей этого возраста формируется сильная психологичес­кая защита против угрозы неизлечимого заболевания. У них более яс­ные и более точные знания о заболевании, в частности о его серьезно­сти, длительности, неизлечимости и угрозе смерти, чем об этом дума­ют родители. Эти дети часто переживают не только тревогу, но и гнев, стыд, вину. Они способны скрывать эти чувства намного лучше, чем младшие, — почти так, как это делают их родители. У детей очень ост­рое чувство осознавания родительских реакций на их заболевание. Они часто делают все, чтобы избежать нарастания родительского напряже­ния и таким образом уменьшить угрозу собственному настроению. Спустя несколько месяцев от начала заболевания они уже знают ос­новные данные о нем, видят в больнице детей с такими же болезнями, подглядывают в собственные истории болезни, подслушивают беседы между родителями и медицинским персоналом, пользуются средства­ми массовой информации, чтобы получить сведения о своей болезни. Довольно трудно обмануть этих детей во всем, что относится к их бо­лезни. Им очень трудно с родителями, которые пытаются скрыть от них тяжесть заболевания, неизбежность близкого конца, а также свои тревоги в связи с этим. Большинство детей не задает прямых вопросов о смерти, но обсуждает свое заболевание косвенно. В то время как у многих родителей не хватает выдержки, чтобы разговаривать с боль­ным ребенком о его болезни и не обнаружить свое горе, медицинский персонал должен создать такие условия, которые бы позволили боль­ному говорить о том, что его мучает, в прямой или косвенной форме. В противном случае детские переживания и страхи, чувство изоляции и покинутости будут резко возрастать.