История нравов России. Восток или Запад?

Совсем иные нравы культивировались при «малом» дво­ре великого князя Павла, ориентированного на Пруссию; это были немецкие, грубые нравы. Историки отмечают на­личие антагонизма между «большим», петербургским, и «ма­лым», гатчинским дворами, особенно усилившийся к.концу царствования Екатерины П. Крупнейший русский писатель второй половины XX столетия В.Ходасевич пишет об этом так: «В своей мрачной Гатчине жил он (великий князь Па­вел - В.П.) особым двором, с собственными своими войска­ми, как бы в мире, который не был и не должен был быть ни в чем схож с миром Екатерины. Люди екатерининского мира редко заглядывали в мир Павла, и он им чудился как бы потусторонним, как бы тем светом, в котором среди солдат витает окровавленный призрак солдата - Петра Третьего» (299, 192). И нет ничего удивительного в том, что не успели еще внести в камер-фурьерский журнал запись о кончине Екатерины II, как началась ломка екатерининского мира с его веселыми нравами.

Известный биограф ряда императоров России Н.К.Шильдер приводит в своей книге «Император Павел Первый» ряд свидетельств резкого изменения придворной жизни. «Настал иной век, иная жизнь, иное бытие, - говорит современник. - Перемена сия была так велика, что не иначе показалась мне, как бы неприятельским нашествием». С ним не сговарива­ясь, Державин пишет: «Тотчас во дворце прияло все другой вид, загремели шпоры, ботфорты, тесаки, и, будто по заво­евании города, ворвались в покои везде военные люди с ве­ликим шумом». Дипломат-иностранец вторит обоим: «Дво­рец в одно мгновение принял такой вид, как будто бы он был захвачен приступом иностранными войсками» (311, 293- 297). И наконец, княгиня Е.Дашкова в своих записках под­черкивает жестокость и необузданность Павла I и пишет: «Как мало напоминала ежедневная жизнь придворных Пав­ла жизнь тех, кто имел счастье стоять близко к Великой Екатерине!» (104, 238). И если одни были охвачены ужасом и отчаянием, другие впали в оцепенение, то третьи спешили выслужиться перед новым повелителем с вполне определен­ным расчетом.

Надо сказать, что расчетливые царедворцы и вельможи не обманулись в своих ожиданиях. В день венчания Павел I наградил чинами и орденами более 600 человек, а 109 лиц получили имения, насчитывающие в сумме более 100 тысяч душ мужского пола. В «Сказании о венчании на царство русских царей и императоров» подчеркивается, что «в таком обширном размере милости никогда не давались как пре­жде, так и впоследствии» (248, 42). Опальные придворные и знаменитейшие особы ссылались в свои поместья, отстра­нялись от должностей, их место занимали другие лица, на­пример были призваны ко двору известный поэт Г.Держа­вин и И.Лопухин, пожалованный в сенаторы. Придворная жизнь шла своим чередом со всеми ее соблазнами и счастьем временщиков. Тот же честнейший сенатор И.Лопухин пи­шет: «Что же сказать о жизни придворной? - Картина ее весьма известна - и всегда та же, только с некоторою пере­меною в тенях. Корысть - идол и душа всех ее действий. Угодничество и притворство составляют в ней весь разум, а острое словцо - в толчок ближнему - верх его» (99, 87).