История нравов России. Восток или Запад?

На многочисленных фабриках просто не было никакой охраны труда и здоровья рабочих, что признавал даже та­кой респектабельный журнал, как «Джельтменс мэгэзин». Он писал в 1782 году следующее об условиях жизни рабо­чих: «Они задыхаются от вредоносных газов в шахтах и рудниках или становятся жертвами ядовитых испарений во время обработки металлов, масел, порошков, жидких соста­вов и т.п. На фабриках они являют собой печальную гале­рею слепых, хромых, преждевременно одряхлевших астма­тических и увечных инвалидов или полуинвалидов, в кото­рых едва теплится жизнь...» (211, 160). Среди рабочих были и малолетние дети (начиная, с семи лет), причем сама их жизнь представляла беспросветное чередование тяжелого труда и короткого сна, нищенской же зарплаты едва хватало для поддержания скудного существования. Характеризуя семейные нравы пролетариата то» эпохи, Э.Фукс пишет о том, что в этой среде супружеская верность не подвергается искушениям: «Уже по одной той причине, что здесь, где приходится страшно работать для поддержания жизни, люди в короткое свободное время совершенно отупели и обессиле­ны» (295, 297). Сюда следует добавить, как уже отмечалось, страшное пьянство и грубость в отношениях между англий­скими рабочими.

Аналогичная ситуация сложилась и во Франции, где тоже нищета и страдания были присущи рабочим, крестьянам и батракам. Многие крестьяне XVIII столетия пытались по­полнить свой нищенский бюджет работой на «рассеянной мануфактуре», другие становились рабочими-сезонниками, уходя в города или оседая на местных предприятиях. «И если у рабочих-горожан, занятых на централизованных ма­нуфактурах, оставалась еще надежда на поддержку тайно­го, хотя бы запретного, союза, то в еще более жалком поло­жении оказывались крестьяне-рабочие рассеянных мануфак­тур: работая поодиночке или всей семьей у себя дома, отдан­ные во власть предпринимателя-скупщика, они прирабаты­вали гроши, позволяющие им как-то существовать после уп­латы королевских налогов и сеньоральных поборов, и еще почитали себя счастливыми, что, кроме нищенского земель­ного надела, в их собственности имеется станок» (108, 298). И вполне естественна та ожесточенность, с которой фран­цузские рабочие расправлялись с представителями господ­ствующего класса. Ведь Великая Французская революция 1789 года в определенной степени является порождением нравов угнетенных социальных слоев и групп. Можно ска­зать, что кровавая революция - следствие жестоких нравов низших слоев общества, сформированных недалекой поли­тикой эгоистичных высших слоев монархического строя.