История нравов России. Восток или Запад?

На крупных фабриках условия труда мужчин, женщин и детей были страшными, ибо, пренебрегая распоряжением правительства, текстильные фабрики начинали трудовой день на рассвете и заканчивали его около 11 часов вечера. Работ­ницы, разделенные на две группы, трудились 12 часов с пе­рерывом на получасовой обед. Уставы предусматривали еще 15-минутный перерыв, но на практике его просто не соблю­дали, так как станки не останавливались. Независимо от та­кого удлиненного рабочего дня, фабрики и так напоминали настоящий ад. В порядке вещей были увечья, причем иска­леченные рабочие не получали никакой компенсации. После нескольких лет работы почти каждый рабочий приобретал какие-нибудь тяжелые заболевания, в основном, туберкулез и кожные болезни.

О нечеловеческих условиях труда на фабриках свидетель­ствуют рапорты и книги правительственных чиновников, а также заметки иностранцев. «Мерзости промышленного фео­дализма, - с возмущением писал В.Берар, - превращают в каторгу, в камеру пыток те японские фабрики, где шестилет-ние дети, девушки и женщины становятся рабынями только для того, чтобы обогащать каких-нибудь дайме нового типа, капиталистов и банкиров, и чтобы не отставать от европейской промышленности. На этой азиатской почве жестокое право вооружилось еще клыками и когтями; нигде больше в мире жизнь работников из народа, нежные тела детей и женщин не четверту­ются, раздираются, вымучиваются под механическими молота­ми или колесами машин, с такой жестокостью и беззаботностью при молчаливом одобрении правительства» (822а, 102).

Рабочие и работницы жили в так называемых «совмест­ных пансионах», где в одном доме толклись мужчины и жен­щины под неусыпным надзором фабричных надзирателей. Последние выступали в качестве хозяев этого дома, постав­ляли рабочим и работницам продукты и часто одалживали им деньги под высокий процент. Жизнь в этих коммуналь­ных домах была несколько легче, чем в фабричных кварти­рах, которые представляли собой общие спальни и были ок­ружены стенами, чтобы рабочие не могли сбежать. Чаще всего они размещались на территории фабрики или сообщались с цехами длинными коридорами. Выход жильцов находился под строгим контролем. На ночь спальни работниц запира­лись на ключ; некоторым из них за хорошее поведение раз­решалось после работы выйти на два-три часа по специаль­ному пропуску.

Семейные рабочие, если не имели своего жилья в городе или пригороде, вынуждены были довольствоваться наймом «жилого пространства» в одном из длинных домов, выстроенных с этой целью фабрикой, или сдаваемых владельцами домов. Шибушава Кейзо в своем произведении так описывает одно из этих се­мейных помещений: «Номер 3 квартала Такибана-хо в Кобэ за­нимают рабочие спичечной фабрики; это один из известнейших кварталов нищеты. В каждом доме имеется около двадцати ком­нат, каждая размером два метра на четыре. Большую часть мес­та занимают лежащие на полу три мата, татами... Маты для спанья обходятся в два сэна за сутки, поэтому семьи из пяти-шести человек спят только на двух матах» (329, 166).