Гипноз

По мнению Weitzenhoffer, по существу нет противоречий меж­ду тем, что писал Бернгейм в 1887 г., когда он еще различал эти два состояния, и тем, что он писал в 1903 г., когда различия между ними начали стираться, и взгляды Бернгейма за данный период не пре­терпели значительных изменений.

Мы же думаем, что в его работе 1903 г. выявилось некоторое изменение точки зрения. Правда, при этом обнаружилась и опреде­ленная двойственность суждений, от которой Бернгейм никогда не мог освободиться. Она присутствует и в более поздних его работах, в которых он полностью отрицает существование собственно гип­нотического состояния, независимого от внушаемости. Эта двой­ственность снова проявляется в последней формулировке его идей в 1917 г. (за 2 года до смерти). Он пишет по поводу феноменов, именуемых гипнотическими: «Все эти феномены не являются ре­зультатом особого состояния, называемого гипнотическим, посколь­ку их можно вызвать в состоянии бодрствования у субъектов, кото­рых никогда не усыпляли и которые никогда не видели, как усыпля­ют других. У внушаемых индивидуумов посредством словесного внушения наяву также можно добиться обезболивания, галлюцина­ций, действий по приказу и т. д., которые вызываются у них и в состоянии спровоцированного сна. Значит, вовсе не этот сон обус­ловливает внушаемость. Состояние сна и гипнотическое состояние, или состояние внушаемости, следовательно, не связаны друг с дру­гом (подчеркнуто нами. - Л. Ч.). Иначе я могу сказать: гипнотизма нет, а есть только внушаемость» (подчеркнуто автором) [Bernheim, 1917, р. 46-47].

На возражение, сделанное ему по поводу того, что его утвер­ждение внушено любовью к парадоксам и внушаемость есть не что иное, как гипнотизм наяву, Бернгейм ответил еще более категорич­но: «Точнее было бы сказать: гипнотизм — это внушаемость в со­стоянии сна». Здесь внутреннее противоречие становится явным, и оно усиливается, когда автор добавляет: «Необходимо ещё, как я уже говорил, чтобы сон был неполным». Но что такое «неполный сон?» Существует ли он? Если да, то это не что иное, как внушае­мость. Впечатление противоречивости не исчезает, когда Бернгейм старается уточнить свои идеи. Он продолжает: «Сон не является

38

необходимостью для возникновения феноменов внушаемости. Их можно было бы обнаружить непосредственно в состоянии бодрство­вания, минуя необязательное посредничество провоцированного сна; тогда и слово «гипнотизм» не появилось бы, а идея особого магнетического или гипнотического состояния, вызванного специ­альными действиями, не была бы связана с этими феноменами. Внушение родилось из древнего гипнотизма, как химия родилась из алхимии». Эти рассуждения Бернгейма, высказанные столь кате­горично, не представляются нам бесспорными. В самом деле, ведь существует состояние, определяемое Бернгеймом (и другими) как «неполный сон», «спровоцированный сон», которое является все же чем-то иным, отличным от чистой внушаемости. Именно это «не­что иное», этот неполный сон остается неуловимым, непостижи­мым, хотя существование его засвидетельствовано веками, а его изучение с конца XVIII в. вызвало столько страстей.