Гипноз

Мы склонны думать, что существует несколько разновиднос­тей сомнамбулизма, среди которых истинный, «настоящий», сомнам­булизм представляет собой адаптивное психобиологическое состо­яние, а более поверхностный, «приобретенный», является резуль­татом имитации. Ввиду этого не приходится удивляться утвержде­нию Weitzenhoffer, что он за многие годы экспериментирования на сотнях субъектов встретил не более десятка подлинных сомнамбул. Мы не производили таких подсчетов. Наш опыт был поневоле бо­лее ограниченным, поскольку наш «экспериментальный материал»

1 Это слово выделено в тексте доклада.

2 Если истолковывать слово «воображение» согласно современному понима­нию, можно констатировать, что оно отражает два пласта нашей личности: оно имеет отношение или к глубоко эмоциональной жизни со всеми присущими ей психоаф­фективными сдвигами, или к интеллектуальному аспекту нашей личности, к ее куль­турной деятельности (обучение, подражание).

' Металлический блестящий чан — атрибут гипнотических сеансов в эпоху Месмера. — Примеч ред.

35

составляли главным образом больные, а не нормальные субъекты, как в Соединенных Штатах, где обычно для этой цели пользуются услугами студентов. Но мы знаем, что «удачные случаи» редки. Небезынтересно отметить, что наши «лучшие случаи» были пред­ставлены индивидуумами со спонтанным сомнамбулизмом или с феноменом раздвоения личности.

На основании опубликованных работ старых авторов можно предположить, что раньше сомнамбулизм встречался чаще. Но ут­верждать это трудно. Если данное предположение справедливо, то возникает вопрос: каким было соотношение «подлинного» и «по­верхностного», имитационного сомнамбулизма? Если первая из этих двух категорий была более многочисленной, чем в настоящее вре­мя (и это вероятно), то надо признать, что тип («паттерн») экспрес­сивного поведения изменился. Это верно по отношению к истерии. У некоторых слаборазвитых народов мы еще встречаем формы по­ведения, которые не свойственны более развитым народам. Все это возвращает нас к вопросу о социально-культурных влияниях, зна­чение которых особенно подчеркивал Огпе и исследование кото­рых, несомненно, представляет большой интерес. Мы сделали ого­ворки лишь по поводу одного из слишком смелых его предположе­ний относительно того, что «наивных» субъектов практически боль­ше нет.

Такое утверждение кажется нам слишком категоричным. Во Франции, где гипноз в настоящее время в немилости, как мы уже отмечали, нередко можно встретить пациентов, не имеющих ника­ких предварительных сведений об этом предмете. Однако реакция пациентов, ничего не знающих о психотерапии, которую к ним при­меняют, не отличается от реакции других пациентов. Поскольку трудно предположить, что эта реакция целиком определяется гип­нотизером, то приходится думать о существовании специфическо­го механизма, представленного в различных вариантах. Этот меха­низм в его элементарной форме выявляется в гипнозе животных. Он обусловливает адаптивное поведение, изменяющее взаимоотно­шения животного с окружающей средой и характеризующееся пре­кращением двигательной активности (см. далее «Гипноз живот­ных»). У человека в первой стадии гипноза также тормозится ак­тивность двигательного аппарата — инструмента исследования ок­ружающего мира. Нам возразят, что пациент в состоянии сомнам-