|
В этом отношении он был второй Джулиус Хенри, чья книга "Пути к безумию" – одна из лучших, когда-либо написанных о шизофрении. Хенри умер вскоре после того, как написал свою книгу. Проводя исследования, он жил в нескольких семьях, где были шизофреники. Кажется, его с головой захватил этот ужас, когда люди уничтожают себя, обращают свою жизнь в пустоту и муку. Хенри был потрясен, но заключил, что в данных социоэкономических условиях любая попытка что-либо изменить здесь скорее увековечит проблему. Инт.: А о вашей встрече с Гоффманом что скажете? Что-нибудь из нее вышло? Л.: В определенном смысле, мы оба понимали такие вещи, как происходящее между людьми помимо их сознания... зависящее от ситуации, в которой люди встречаются, малейшее движение глаз. Это надо учесть, а вообще встреча была немного скучной – разве что рассказали друг другу забавные случаи. Инт.: Это звучит как один из ваши "Узлов": вы знаете, что он знает, и он знает, что вы знаете, что он знает. Л.: Именно! Он мне на самом деле сказал, что считает, будто я стал бы думать иначе, если бы провел – инкогнито – какое-то время в стационаре для душевнобольных... как пациент... если бы я на практике пережил смену ролей. Я ему сказал, что у меня духу не хватит сделать такое. Он сам на это не решился, хотя работал младшим физиотерапевтом в больнице Сент-Элизабет. Мне никогда не хотелось изображать из себя пациента, да я думал, и незачем... Я сказал ему: пусть сам попробует, если хочет. К этой встрече был удивительный "постскриптум" – несколько месяцев спустя я услышал, что его жена покончила с собой, бросившись с моста Гоулден-Гейт. Карл Юнг говорил о браке как о неизменной зависимости между "содержащим" и "содержимым". Один человек "содержится" в другом на уровне эмоций, или интуиции, или интеллекта, или же духа. Гоффман был таким блестящим аналитиком, что живущий с ним не мог не чувствовать себя стесненным из-за способности Гоффмана – что бы ни происходило – оставаться вне, за пределами происходящего. Он был всегда вовне вещей, так сказать, накладывал рамку на бытие. Впрочем, мы рядом друг с другом чувствовали себя совершенно раскованно, нам с Гоффманом, повторю, почти нечего было сказать друг другу. Гоффман, однако, – лишь одна из родственных душ. Еще был, конечно, Грегори Бейтсон, а также Дон Джексон – тоже зачинатель семейной терапии. Джексон отличался необыкновенной наблюдательностью, компетентный из компетентных был человек, но заводился. Инт.: Заводился? Л.: Да. Кажется, Оскар Питерсон[3] говорил так о Дейве Брубеке[4], рассказывая, как с концертами джаз-музыки они следовали друг за другом по гастрольным маршрутам. Питерсон говорил, что с ужасом садился за рояль, на котором до него играл Брубек, ведь тот оставлял с десяток струн порванными, и рояль просто выходил из строя. Ясно, говорил тогда Питерсон, Брубек "завелся". Приедет, "заведется" и уезжает – в великом бетховенском неистовстве. — 43 —
|