|
Инт.: Вы больше сосредоточиваетесь на сдвигах социального характера, отразившихся на семье в последние двадцать лет. Но специальная область, которую вы закрепили за собой, – это странная логика внутреннего мира людей. Что вы скажете об идущих параллельно этому сдвигу переменах во внутреннем опыте семьи? Л.: Очевидно, что, отвечая вам, я не смогу избежать некоторых общих мест, и одно совершенно ясно: авторитет Бога и Его заповедей – а это был фундамент патриархальной семьи – рухнул. Сегодня люди видят свои отношения более мирскими, если сравнивать с прошлым. Но даже сегодня слово "брак" для многих означает клятву, обещание. Мне кажется – с точки зрения психолога – очень многое стоит за тем, что человек дает клятву, а потом нарушает ее. И, конечно же, на вас очень подействует, если данная вам клятва будет нарушена. Я имею в виду клятву на Библии перед Богом – "Я беру этого человека в супруги..." Нарушить ее – скверное дело. Думается, сегодня мы в основном обходимся без этого. Почувствовать Бога в семье... ну, вам тогда надо к матери Терезе. Несколько лет назад я слышал ее в церкви Святого Иакова на Пикадилли, и она говорила, что сегодня главный вопрос – это аборты. Пока женщины, говорила она, убивают свою кровь и плоть – пусть в теле своем, – не будет мира в их душе, не будет мира на земле. Пока свет таков, богохульство – даже молиться о мире. Инт.: Если не учитывать призыв к laissez-faire[2] в отношении к шизофреникам, в ваших работах практически не ведется речь о лечении. Вы превосходно описываете картину страданий семьи, но я нигде не обнаружил, чтобы вы предлагали какие-то способы изменить ситуацию. Л.: На самом деле я уже лет десять-двенадцать не пишу о семье – после того, как закончил книгу "Политика семьи". Причина? Больше не хотел давать информацию тем, кто занялся семейной терапией. В Великобритании, в Европе такие специалисты по преимуществу – государственные служащие. В этом социальном контексте эффективность психотерапевтического вмешательства служит усилению власти государства. Здесь я должен указать на различие между Соединенными Штатами и большинством стран Европы. В вашей стране семейной терапией занимаются в основном как частной практикой, это дело людей свободной профессии. Инт.: Да, мы – предприимчивые одиночки. Л.: Я считаю, это замечательно, так и должно быть. Но семейная терапия в коммунистическом или социалистическом государстве – вещь крайне опасная. Похоже на нарушение клятвы, на клятвопреступление. В странах вроде Италии, Швеции или Швейцарии, там, где занимающиеся семейной терапией наделены властью от власть имущих, психотерапевтам не удержаться от того, чтобы не экспериментировать на людях. А люди не в силах помешать вам. У них нет выбора. "Помогая" семье, вы можете даже высадить входную дверь, вытащить человека из квартиры, и люди не остановят вас. — 38 —
|