|
И был, конечно же, Бейтсон. Мне не особенно нравился Грегори. Я хочу сказать, что уважал его, но чтобы он мне особенно нравился – нет. Завершая работу над своим проектом в Пало-Альто, он пришел к тому же выводу в отношении семей шизофреников, что и Джулиус Хенри. А тогда просто перестал заниматься этими семьями с их, как он выражался, "бездумной жестокостью". Под конец жизни ему все это ужасно надоело. Он заинтересовался дзэн-буддизмом. Он знал тибетского монаха, который утверждал, будто является неким перевоплощением древнего существа. Этот тибетский друг однажды спросил Бейтсона, согласен ли он молиться, чтобы человеком войти в новую жизнь. На что Бейтсон ответил: "Нет, спасибо. Я сделал свое и, надеюсь, в последний раз". Инт.: Из группы ученых, о которой мы говорим, вы, возможно, лучше других известны широкой публике. В 60-е годы вы были властителем дум. Такими книгами, как "Разделенное "я" и "Политика опыта", вы сумели привлечь к себе сотни тысяч, в которых пробудили как будто тайный ключ мысли. Напрашивается сравнение со способностью, о которой вы только что упоминали в связи с Гоффманом: способностью занять место наблюдающего извне, видеть бытие с метауровня. Мало кто из представляющих нашу науку вызывал такой отклик масс, какой удалось вызвать вам. Как вы справляетесь со своей популярностью? Л.: Ну, так, как видите ... Инт.: Сегодня на вашем семинаре мне показалось, что вам было скучно. Ведь скучали? Л.: Да, чудовищно. Инт.: Мне показалось, будто вы перенеслись в какое-то иное пространство. Меня огорчило ваше отсутствие. Л.: Я присутствовал. Инт.: В самом деле? Впечатление было, будто вам в тягость говорить то, что вы говорили. Л.: Таким способом я и присутствовал. Никто из других присутствовавших не смог по-настоящему вовлечь меня в разговор. И я решил, что самый лучший способ обнаружить перед другими мое место в мире вещей – вести себя именно так. А сейчас, если вы попросите меня объяснить разумно этот способ, я скажу, что он – от сознания, что я не человеческое существо, существуя как человеческое существо. Очень немногие в любом поколении людей понимают, в чем суть человека. Ну, и толкуя этот предмет дальше, скажу, что за всю свою жизнь с единицами мог говорить на одном языке. Инт.: О сути человека, какой она вам представляется, в 60-е годы вы, кажется, могли говорить на одном языке с сотнями тысяч людей в этой стране. Вероятно, число ваших единомышленников значительно уменьшилось с тех пор. Роль властителя дум уже не ваша – вы согласны? Л.: Думаю, в настоящее время мою роль в общественной, культурной жизни, в профессиональной сфере определяю не я – люди. — 44 —
|