Один к одному. Беседы с создателями семейной терапии

И опять же вернусь к моей группе из Атланты. Каждый раз, когда сталкивались с новым, неизвестным случаем, мы просили кого-нибудь присутствовать в качестве консультанта на втором сеансе. Обычно консультант говорил: "Знаете, что-то не то у вас в подходе к отцу". Мы постоянно контролировали друг друга. Не одному или двум из нас доставалась роль руководителя – все восемь руководили по очереди. У кого было "окно", того я звал к себе в консультанты на второй сеанс.

Инт.: Возможно, поэтому вы справляетесь с эмоциями, которые нагнетаете. Ну, а семьи? Почему, как вы думаете, они терпят вас?

В.: Я "проворачиваю" все, потому что действительно задет. Вот это и есть "анестезия" в болезненном столкновении. А задет я потому, что много чего повидал. Давно занимаюсь психотерапией, работал с детьми, в общем, всякий опыт знаком. И потом, я на самом деле считаю, что все люди одинаковы и что сумею пронять их до нутра. Люди могут испугаться того, что я говорю, ужаснуться, но никогда не примут это за оскорбление. Чем-то я беру их в плен, в этом суть. Они... "резонируют" на мои замечания – и неважно, знают или нет, о чем я говорю.

Инт.: Когда вы проводите длительный курс терапии с семьями, то так же выходите "за рамки", провоцируя пациентов, как это обычно бывает у вас на разовых семинарских консультациях?

В.: Когда я провожу длительный курс терапии, первые сеансы бывают, в основном, "историческими". Я прошу каждого рассказать, как он видит свою семью, но я намного бережнее обращаюсь с ними... намного больше проявляю сочувствия, чем на семинарских консультациях, ведь ответственность за их боль беру надолго. На консультациях мне не нужно думать об ответственности. Семейный терапевт – как анестезиолог, а когда я консультант, я – хирург. Я вхожу и прямиком – за работу. Остановлю кровь и зашью раны потом.

Инт.: И поэтому растравляете людей сколько хотите.

В.: Ну да! Я опираюсь на свое давно сформировавшееся убеждение, что люди о себе обязательно побеспокоятся сами. Психотерапевты не так уж и всесильны – Фрейд заблуждался. А раз люди сильнее психотерапевтов, то и семьи сильнее... бесконечно сильнее. Я не думаю, чтобы нашелся способ нанести им какой-то значительный урон.

Инт.: Значит, за все это время пострадавших от "витакеровского случая" не было? Вы не заводите семьи туда, где, брошенные в панике, они могут совершить какой-нибудь отчаянный поворот – после вашего провоцирующего сеанса?

В.: Допускаю, что были, но я о них не слышал. Было бы много – я знал бы уже. Одна семья, которая приходила ко мне на прием, когда я ездил в Англию несколько лет назад, отправила возмущенное письмо психотерапевту, переславшему его мне. Я получил тогда письмо и подумал – ну, наконец-то...