|
Я же хочу знать про вашу команду. Потом, если с историей мы разберемся и я соберу достаточно сведений о семье, я сделаю второй шаг в исследовании и спрошу отца: "Что бывает, когда ваши жена и дочь не поладили между собой?" Таким способом я добьюсь, что каждый в этой семье узнает, какие у них треугольники, двойки и прочие коалиции. "Что бывает, – спрошу я отца, – когда все ваши женщины объединяются против вас?" Инт.: Сначала вы затеваете разговор в семье про все три поколения, а потом переводите речь на коалиции в семье? В.: Да. И стараюсь, чтобы никто не рассказывал только о себе самом. Трудно удерживаться от таких вопросов, так как я их задавал все эти годы. Но я считаю, что если смогу блокировать рассказы каждого члена семьи о себе самом, то каждый увидит свою семью другими глазами. На первом сеансе я пытаюсь собрать сведения об истории семьи. Стремлюсь установить контакт с теми, кто мне эмоционально близок, особенно с маленькими детьми. И завершаю сеанс. Это еще один рычаг воздействия. "Позабавились и хватит, мне надо работать". И всегда стараюсь уклоняться от второй встречи. Поэтому я говорю: "Ну, ребята, почему бы вам не поразмыслить обо всем хорошенько? Не похоже, что для папы все это важно. Надумаете заглянуть еще разок – скажите ему, пускай он позвонит". Они: "Значит, вы не хотите, чтобы мы еще раз пришли?" "Мне-то что, – говорю я, – вы решаете. Я охотно буду работать. Тем и кормлюсь. Думайте сами, решайте сами". И если они приходят опять... Инт.: Много таких, которые больше не приходят? В.: Те, которые больше не приходят, – мои любимцы. Потому что если мне удалось достаточно обострить ситуацию, отец по дороге домой скажет: "Слушайте, хватит с нас – 75 долларов выкладывать за болтовню с этим чокнутым! Сью, ты к автомобилю месяц не подойдешь, и чтобы никаких свиданий с этим твоим придурком! А будут еще сюрпризы в школе, нас с тобой ожидают большие неприятности. Не знаю, чем кончится, но лучше остерегись". И вот семья организована. Получила воздействие – в чем и состояла моя истинная цель. Даже если они больше никогда не придут ко мне, я посчитаю, что добился успеха. Если они придут опять, повестка дня будет совершенно другая. Они во власти параноидных чувств – и я во власти параноидных чувств. У них фантастические ожидания – и у меня фантастические ожидания. В промежутке между встречами они присмотрелись к своей жизни, и я готов быть полезным – откуда бы они ни начали. Я всегда очень осторожен и не подталкиваю семью. Их жизнь – это их жизнь; что они о своей жизни думают – их дело, а не мое. Я буду полезен по мере сил, но изо всех сил буду сопротивляться их попытке превратить меня в некий символ, в мудреца, в человека, который знает, как им следует жить. Я борюсь за свое право быть беспомощным, за право сказать: "Я не знаю, что вам делать с вашей дочерью". — 118 —
|