РАЗМЫШЛЕНИЯ О «ДОН КИХОТЕ»
они вечно юны, а потому, что никогда не стареют.
Старость теряет смысл, если исчезает движение. Вещи
стареют, когда каждый истекший час увеличивает ди-
станцию между ними и нами. Этот закон непреложен.
Старое стареет с каждым днем. И тем не менее Ахиллес
отстоит от нас на такое же расстояние, как и от Платона.
4. ПОЭЗИЯ ПРОШЛОГО
Уже давно пора сдать в архив мнения, которые
составили о Гомере филологи прошлого века. Гомер
отнюдь не наивность и не чистосердечное добродушие,
процветавшее на заре человечества. Теперь уже всем
известно, что «Илиаду», по крайней мере дошедшую до
нас «Илиаду», народ не понимал никогда. Иными сло-
вами, она была прежде всего произведением архаичес-
ким. Рапсод творит на условном языке, который ему
самому представляется чем-то священным, древним
и безыскусным. Обычаи и нравы его персонажей несут
на себе особый отпечаток суровых древних времен.
Слыханное ли дело, Гомер—архаичный поэт, детство
поэзии—археологический вымысел! Кто бы мог под-
умать! Речь идет не просто о наличии в эпосе архаизмов:
по существу, вся эпическая поэзия не что иное, как
архаизм. Мы уже сказали: тема эпоса—идеальное про-
шлое, абсолютная старина. Теперь добавим: архаизм —
литературная форма эпоса, орудие поэтизации.
На мой взгляд, это имеет решающее значение для
понимания смысла романа. После Гомера Греция
должна была пережить много столетий, чтобы при-
знать в настоящем возможность поэтического. По пра-
вде сказать, Греция так никогда и не признала насто-
ящее ex abundantia cordis*. В строгом смысле слова
поэтическим было для греков только древнее, вернее,
первичное во временном смысле. При этом отнюдь не
то древнее, которое мы встречаем у романтиков и ко-
торое слишком похоже на ветошь старьевщиков и бу-
дит в нас болезненный интерес, заставляя черпать из-
вращенное удовольствие в созерцании чего-то дрях-
лого, старого, разрушенного и изъеденного временем.
Все эти умирающие предметы содержат только от-
раженную красоту, и не они сами, а водны эмоций,
которые поднимаются в нас при их созерцании, служат
119
ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
источником поэзии. Красота греков—внутренний ат-
рибут существенного: все временное и случайное кра-
соте непричастно. Греки обладали рационалистическим
чувством эстетики *, не позволявшим им отделять по-
этическое достоинство от метафизической ценности.
Прекрасным считалось все, что содержало в себе
самом начало и норму, причину и абсолютную ценность
явлений. В замкнутую вселенную эпического мифа вхо-
дят только безусловно ценные объекты, способные
служить образцами, которые обладали реальностью
и тогда, когда наш мир еще не начал существовать.
— 90 —