|
4. ЭСТЕТИЧЕСКИЙ ОБЪЕКТ
Теперь мы добрались до следующей жесткой ди-
леммы: мы не можем сделать объектом нашего пони-
мания, не можем заставить существовать для нас пред-
мет, если не превратим его в образ, в концепцию,
в идею, иными словами, если он не перестанет быть
тем, что он есть, и не превратится в тень, в схему
самого себя. Только с одной вещью вступаем мы во
внутреннюю связь—с нашей индивидуальностью, на-
шей жизнью,— но и эта интимность, превращаясь в об-
раз, перестает быть подлинной. Когда я написал, что
«я иду» указывает на ходьбу, увиденную в ее внутрен-
нем содержании, я утверждал нечто весьма относи-
тельное, поскольку образ передвижения тела в про-
странстве—это образ моих чувств и ощущений. Но
подлинная, осуществляющаяся ходьба равно удалена
как от образа внешнего, так и от образа внутреннего.
Внутреннее не может быть объектом ни нашей
науки, ни практического мышления, ни искусственного
воспроизведения. И все же именно оно подлинная сущ-
ность вещи, единственно нужное и полиостью удовлет-
воряющее наше созерцание. Не будем углубляться
в вопрос, возможно ли с точки зрения разума, а если
возможно, то каким образом сделать объектом нашего
созерцания то, что кажется обреченным никогда не
. 101
ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
превращаться в объект. Это завело бы нас слишком
далеко в дебри метафизики. Остановимся и поглядим
внимательно, на произведение искусства — например,
на «Задумчивого» , божественно спокойного под хо-
лодным светом капеллы Медичи. И спросим себя, что
же это такое, что в конечном счете стало тут поводом,
объектом и темой нашего созерцания.
Это ведь не глыба мрамора как образ действитель-
ности. Ведь, поскольку мы можем вызвать в памяти
все его детали, нам вовсе не важно его материальное
существование. Сознание реальности этого мраморно-
го тела никак не участвует в нашем эстетическом пере-
живании, или, вернее сказать, участвует только как
средство почувствовать, что это чисто воображаемый
объект, который мы можем полностью перенести в на-
шу фантазию.
Но и не фантастический предмет становится-эстети-
ческим предметом. Фантастический предмет ничем,
собственно, не отличается от реального предмета: раз-
личие между ними сводится к тому, что одну и ту же
вещь мы представляем себе как существующую либо
как не существующую в действительности. Но «Задум-
чивый»—это новый объект, качественно несравнимый
с предметом нашей фантазии. Он начинается там, где
кончается всякий образ. Не белизна мрамора, не линии
и формы, но то, о чем говорит все это и что вдруг
оказывается перед нами в такой полноте своей, какую
мы можем обозначить лишь словами: абсолютное
присутствие.
— 77 —
|