|
Когда я чувствую боль, когда я люблю и ненави-
жу,—я не вижу своей боли, не вижу себя любящим
и ненавидящим. Чтобы я увидел мою боль, нужно,
чтобы я прервал состояние боления и превратился бы
в «я» смотрящее. Это «я», которое видит другого
в состоянии боления, и есть теперь подлинное «я»,
настоящее, действующее. «Я» болящее, если говорить
точно, было, а теперь оно только образ, вещь, объект,
находящийся передо мной.
Так мы подходим к последней ступеньке анализа:
«я»—это не человек в противоположность вещи;
«я»—не «этот» человек в противоположность челове-
ку «ты» или человеку «он»; «я», наконец,—не тот «я
самый», me ipsum, которого я стараюсь узнать, когда
следую дельфийскому правилу «Познай самого себя»5.
Я вижу восходящим над горизонтом и поднимающим-
ся, подобно золотой амфоре, над рассветными обла-
ками не солнце, но лишь образ солнца. Точно так же
«я», -которое мне кажется тесно слитым со мной, все-
цело принадлежащим мне, есть только образ мое-
го «я».
Здесь не место объявлять войну первородному гре-
ху современной эпохи, который, как всякий первород-
ный грех, был необходимым условием немалочислен-
ных достоинств и побед. Я имею в виду субъективизм,
духовную болезнь эпохи, начавшейся с Возрождения.
Болезнь эта состоит в предположении, что самое близ-
кое мне—мое «я», то есть самое близкое для моего
познания—это моя реальность и «я» как реальность.
Фихте, который был прежде всего и более всего чело-
веком преувеличений, преувеличений на уровне гени-
альности, довел до высшего градуса эту субъекти-
вистскую лихорадку6. Под его влиянием прошла целая
эпоха, в утренние часы которой, когда-то, в германс-
ких аудиториях с такой же легкостью вытаскивали мир
«я», как вытаскивают платок из кармана. Но после
того, как Фихте начал нисхождение субъективизма,
и возможно, даже в эти самые минуты замаячили
100
ЭССЕ НА ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ТЕМЫ В ФОРМЕ ПРЕДИСЛОВИЯ
смутные очертания берега, то есть нового способа
мышления, свободного от этой заботы.
Это «я», которое мои сограждане именуют имяре-
ком и которое есть я сам, скрывает на деле столько же
секретов от меня, как и от других. И наоборот, о дру-
гих людях и о вещах у меня не менее прямые сведения,
чем обо мне самом. Как луна показывает мне лишь
свое бледное,звездное плечо, так и мое «я»—только
прохожий, который проходит перед моими глазами,
позволяя рассмотреть лишь спину, окутанную тканью
плаща.
«Далеко от слова до дела», говорится в народе.
И Ницше сказал: «Легко думать, но трудно быть». Это
расстояние от слова до дела, от мысли о чем-то до
бытия чем-то как раз и есть то самое, что разделяет
вещь и «я».
— 76 —
|