ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
говорят же, что олимпийские боги ослепили Гомера,
отомстив ему за бесчестье, которым он навеки покрыл
имя Елены.
Решение данной темы, избранное Пуссеном, сооб-
щает нашему уму достаточно отвлеченное, ограничен-
ное и неотчетливое понимание существа сюжета: мы
воспринимаем лишь слабые отсветы безбрежного жиз-
нелюбия, которым светятся лица всех этих божеств.
Такое мало обнадеживающее решение невольно укре-
пляет в нас чувство грусти. Но как бы то ни бы-
ло, Пуссен уверяет нас, что боги есть. Пуссен пишет
богов.
А наш Веласкес собирает на картине каких-то не-
отесанных типов, прощелыг, отбросы общества, нерях,
продувных бестий и бездельников. А зрителям гово-
рит: «Давайте посмеемся над богами».
Группа расположилась в винограднике, в центре ее
полуобнаженный молодец несколько вялого телосло-
жения надевает на голову другого босяка венок из
виноградных листьев. Следовательно, теперь этот бу-
дет Вакхом. Компания, собравшаяся у кувшина с ви-
ном, совершает возлияние: глаза у выпивох осоловели,
щеки и губы расплылись в нелепые подобия улыбок.
И это, собственно, всё.
Таким образом, вакханалия опускается до зауряд-
ной попойки, а Вакхом становятся по очереди. Поми-
мо того, что мы видим здесь, что можно воспринять,
так сказать, на ощупь, больше ничего на холсте нет.
Здесь нет богов.
Состояние духа, о котором заявляет эта картина,
является вызовом всей мифологии, которая, как извест-
но, всегда интересовала самого Веласкеса 7,—достаточ-
но вспомнить, например, его «Меркурия и Аргуса» или
«Бога Марса» 8. Здесь же — отважное согласие с матери-
ализмом, высокомерное malgre tout 9. Только оправдан
ли этот реализм и не ведет ли он к ограниченности?
Со своей стороны зададим художнику вопрос: а что
же такое боги? И что символизируют люди в образе
богов?.. Это трудный и большой вопрос. Предельно
кратко я сказал бы так: боги—это верховное значение,
которое получают некие вещи, когда они рассматрива-
ются во взаимосвязях с другими вещами. Например,
Марс наиболее ярко воплощает черты воина—муже-
— 70 —