|
Ход нашей мысли в момент, когда какую-то жен-
щину мы видим впервые, можно было бы точно оха-
рактеризовать при помощи довольно-таки фриволь-
ного галантного оборота: «Всякая женщина красива до
тех пор, пока не будет доказано обратное». Добавим
к этому; красива не предусмотренной нами красотой.
Воистину ожидания не всегда осуществляются.
Я припоминаю по этому поводу анекдот из жизни
журналистской братии Мадрида. Речь в нем идет об
одном театральном критике, умершем довольно давно,
который хвалу и хулу в своих писаниях увязывал с сооб-
ражениями финансового порядка. Однажды приехал
к нам на гастроли некий тенор, которому на следующий
день предстояло дебютировать в театре «Реаль»6. Наш
вечно нуждающийся критик поспешил к нему с визи-
том. Рассказал ему о своем многодетном семействе,
о скудных доходах, и сговорились они на тысяче песет.
Настал день дебюта, а критик условленной суммы не
получил. Начался спектакль—денег все не было; про-
шел первый акт, второй, последний, и, когда в редакции
критик принялся за статью, вознаграждение так и не
поступило. На следующее утро газета вышла с рецензи-
ей на оперу, в которой имя тенора упоминалось лишь
в последней строчке: «Да, мы чуть не забыли: вчера
дебютировал тенор X.; это многообещающий артист,
посмотрим, выполнит ли он то, что обещает».
Так вот, обещание красоты иногда не исполняется.
Мне, к примеру, достаточно было лишь мельком
взглянуть на вон ту даму на заднем сиденье трамвая,
159
ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ
чтобы признать ее некрасивой. Давайте разложим на
составные части этот акт неблагоприятного суждения.
Для этого нам нужно повторить его в замедленном
темпе, чтобы наша рефлексия могла проследить шаг за
шагом стихийную деятельность нашего сознания.
И вот что я замечаю: сначала взгляд охватывает
лицо в целом, в совокупности черт, и как бы обретает
некую общую установку; затем он выбирает одну из
черт—лоб, к примеру,—и скользит, по ней. Линия лба
плавно изгибается, и мне доставляет удовольствие на-
блюдать этот изгиб.
Мое настроение в этот момент можно довольно
точно описать фразой: «Это хорошо!» Но вот мой
взгляд упирается в нос, и я ощущаю некое затруднение,
колебание или помеху. Нечто подобное тому, что мы
испытываем на развилке двух дорог. Линия лба как
будто требует—не могу сказать почему—другого
продолжения, отличного от реального, которое ведет
мой взгляд за собой. Да, сомнений нет, я вижу две
линии: реальную и едва различимую, как бы призрач-
ную над действительной линией носа из плоти, честно
говоря несколько приплюснутого. И вот ввиду этой
двойственности мое сознание начинает испытывать
что-то вроде pietinement sur place7, колеблется, сомне-
вается и в нерешительности измеряет расстояние от
линии, которая должна была быть, до той, которая
есть на самом деле.
— 119 —
|