|
" Подробнее об этом см.: Ярошевский М.Г Наука о поведении: русский путь. Москва-Воронеж, 1996. деле. "Да, я рад, что вместе с Иваном Михайловичем' и полком моих дорогих сотрудников мы приобрели для могучей власти физи- ологического исследования вместо половинчатого весь нераздель- но организм. И это - целиком наша русская неоспоримая заслуга в мировой науке, в общей человеческой мысли"^ Что означают слова "половинчатый организм"? Ничего, кроме векового разделения его не телесное и духовное (психическое). Вза- мен этого как неоспоримая заслуга русской научной мысли утверж- дался образ "всего нераздельно организма". Поисками целостности телесно-духовного начала жизни веками томились лучшие умы. Пав- лов считал, что эта цель им достигнута за счет "могучей власти фи- зиологического исследования". Как же в таком случае быть с "му- ками сознания", "с научным охватом сознания", мысль о котором терзала его со времен юности? Ведь сознание является чуждым для физиологии предметом. Не- ужели Павлов уверовал вслед за одной сибирской купчихой, прочи- тавшей в прошлом веке Сеченова, что "души нет, а есть только реф- лексы"? Но все, что мы знаем о Павлове, говорит о том, что редук- ционизм ему был абсолютно чужд. Соответственно своим научным убеждением он непреклонно счи- тал, что разработанная им теория дает картину нейродинамики го- ловного мозга как важнейшего физиологического органа. Но на уровне надсознательного, как уже сказано, складывались контуры новых знаний о форме жизнедеятельности, отличной и от феноме- нов сознания, и от любимого им "баланса нервных процессов". Это было знание об особой целостности, в качестве которой выступала система, образуемая взаимодействием организма с внешней средой. Следует только подчеркнуть, что такое взаимодействие не явля- ется одноплановым. Оно реализуется уже в самых элементарных физико-химических основах жизни. Павловым же были открыты закономерности, присущие более высоким сигнально-регуляцион- ным, условно-рефлекторным формам. Поэтому если павловские пробы нейрофизиологического объяс- нения этих закономерностей безнадежно устарели, то скрытый за этим теоретико-сознательным уровнем его творчества надсознатель- ный уровень вводил в научное объяснение организма такие детер- минанты (отличные от психологических), которые стали фундамен- том построения новых исследовательских программ и теоретиче- ' Хотя он не был знаком с Сеченовым, однако всегда называл его только по имени-отчеству. — 79 —
|