|
^ скольку сулила стать руководством к экспериментальному исследо- ванию нервно-мышечных функций. Оценить же значимость открытия, как уже сказано, возможно, лишь сопоставив его с предшествующим уровнем знаний и с влияни- ем на творчество новых поколений искателей истины. Не случайно И.П. Павлов распорядился поставить бюст Декарта у входа в один из своих институтов. Он чтил историческую традицию, но и американ- ские бихевиористы ее чтили, устроив Павлову бурную овацию, когда в 1929 году он выступил с докладом в США на IX Международном психологическом конгрессе. Между воззрениями Декарта, Павлова, бихевиористов имелись принципиальные различия, но имелась так- же "времен связующая нить". Среди неотъемлемых предписаний кодекса науки значится "запрет на повтор", ибо она является деятельностью по производству новых знаний, стало быть, по замене одних другими. Поэтому любой теоре- тико-психологический анализ продуктивен только тогда, когда неот- ступно верен принципу историзма. Как говорил И. Лакатос, "теория науки без истории пуста". Комментируя этот афоризм, следует еще раз обратить внимание на то, что здесь речь идет о теории науки, а не о теории предмета, изучаемого наукой. (В нашем случае таким пред- метом выступает психическая реальность и ее многообразные фено- мены.) В потоке истории мысли менялись конкретные представления о психике. Но это нераздельно сопрягалось с изменением теоретиче- ского каркаса этих представлений. "Стропилами" этого каркаса слу- жат объяснительные принципы, категориальные устои, проблемные "сети", созданные зависимостью психики от природных и социокуль- турных факторов. Этот каркас столь же исторически преобразуем, как и его предметное содержание. Каркас, о котором идет речь, может быть "просвечен" затем имид- жем, в котором явилась миру конкретная научная теория, но только с помощью специального "аппарата", скрытого за концептуально-эм- пирической конструкцией этой теории. Изучение этого "аппарата" и его преобразований (представляющих, как мы знаем, совершенно иную реальность, чем предметная реальность, "схваченная" в поня- тиях, из которых строится теория) требует перехода мысли в особое теоретико-проблемное пространство, в особое временное измерение, а именно историческое. Здесь перед нами, если воспользоваться зна- менитым термином Ухтомского, столь успешно перенесенным Бах- тиным из науки об организме в науку о культуре, иной хронотоп. Иначе говоря, иное объяснение системы отношений как внутри — 112 —
|