|
Однако, как очевидно из вышесказанного, правовые представления, интерпретация права принадлежат к самым сложным психосоциальным явлениям, имеющим комплекс исторических, государственно-институциональных, мировоззренческих, личностных детерминант и множество характеристик или измерений. По мнению Б. Ф. Ломова, они принадлежат к многомерным явлениям. Право — это соотношение личности с государством и другими людьми (объединенное в западно-европейском законодательстве и различающееся в российском). Это различие ее представлений о правах от представлений об обязанностях, которое смещено в России в сторону последних. Право касается содержания законодательства, например, положений Конституции РФ или международной Декларации прав человека, в отличие от их гарантии исполнительной властью. Это различие между законом и его исполнением минимизирова-йо в западно-европейском обществе. В российском праве (имен-Во в российской Конституции) различаются права личности как человека от прав ее как гражданина. Очевидно, что правовые представления современной российской личности не могут быть иадрямую соотнесены с правовой концепцией российского зако-н°Дательства, поскольку знание и даже понимание последней доступно лишь профессионалу-юристу, и поскольку она пред-ставляет в значительной степени желательное, а не реальное, и ВИкак не вскрывает того множества противоречий, с которым св осуществление права или его нарушение. 86______________________________________________________A H Славская Возвращаясь, исходя из сказанного, к парадоксу стратегии исследования правовых представлений как психосоциальных явлений, мы предварили это исследование рядом гипотез. Сущность гипотез была связана с центральной проблемой стратегии исследования: насколько имманентны, адекватны российскому правовому сознанию и мышлению сами методические материалы, предложенные женевским центром. Ведь само создание этих методик определялось и теоретической парадигмой западно-европейских исследователей, и теми представлениями о праве и правовом сознании личности западно-европейского общества, которые были им свойственны как гражданам западно-европейского, т. е. традиционно правового общества. Поэтому мы должны были, хотя бы со значительной долей приблизительности, ответить на вопросы: что имели в виду отечественные респонденты, заполняя шкалы опросника, или их ответы были совершенно «пустыми»? — 227 —
|