Российский менталитет. Вопросы психологической теории и практики

иной — это два разных, противоположных мира, мир жизни и смерти. В момент их встречи бессознательное, имеющее глубо­кое, сущностное представление о человеке (ведь арехетип яги — архетип Духа, Знания), не может вынести (на дух не перено­сит) человека из мира живых, поскольку человек, не соприка­сающийся со своим глубинным, бессознательным миром, спо­собен предъявить себя лишь в качестве персоны или маски. Желание снять маску, освободиться от персоны при переходе к работе с бессознательными содержаниями можно обнару­жить в следующем отрывке: «... герои, желающие проникнуть в иной мир, иногда предварительно очищаются от запаха. «Два брата пошли в лес и остались там скрытыми в течение месяца. Каждый день они купались в озере и мылись сосно­выми ветками, пока не стали совсем чистыми и нисколько не распространяли запаха человека. Там они поднялись на гору Куленас и нашли там дом бога грома» [6, с, 66].

Остановимся несколько подробнее на обозначении мира иного как загробного мира, населенного мертвецами. Пропп находит здесь связи с обрядом посвящения, где необходимым условием являлось прохождение через временную смерть и последующее возрождение: «... весь ход развития сказки и в особенности начало (отправки в страну мертвых) показывает, что яга может иметь какую-то связь с царством мертвых». Пропп указывает на то, что следы представлений о смерти, обнаруженные в сказке, тесно связаны с обрядом посвящения, в котором атрибут смерти был необходимым условием. «Пред­полагалось, что мальчик во время обряда умирал и затем вновь воскресал уже новым человеком. Это — так называемая временная смерть. Смерть и воскресение вызывались дейст­виями, изображавшими поглощение, пожирание мальчика чу­довищным животным и, пробыв некоторое время в желудке чудовища, возвращался, т. е. выхаркивался или извергался. <...> Другая форма временной смерти выражалась в том, что мальчика символически сжигали, варили, жарили, изрубали на куски и вновь воскрешали» [6, с. 56]. Психологически, действие заключалось в кардинальном изменении человека, он умирал и возрождался другой личностью.

Когда Юнг говорил о процессе индивидуации, то часто для описания душевных процессов прибегал к образам из алхимии и упоминал три мира: черный — нигредо, белый — альбедо и красный — рубедо, которые связаны с процессом трансформа­ции. Вход в мир иной через темный дремучий лес как раз и

Психологические особенности русской волшебной сказки 295