Российский менталитет. Вопросы психологической теории и практики

278_____________________________________________________С. В. Григорьев '

фиксируемую экспериментатором версию ответа. Скрытый в ответе синкретизм отражаемого и порождаемого сознанием субъекта является, как нам представляется, психологической предпосылкой возникновения игр сознания, проявляющихся не только в интерпретации экспериментального материала, но и в понимании реальных событий и даже реальных действий чело­века в ситуациях действительно близких или могущих воспри­ниматься как игровые. Мы не склонны преувеличивать роль всех форм психологического экспериментирования в сравнении с психологическим анализом культурологического и литерату­роведческого материала для формирования представлений о психологических предпосылках разных разных форм творче­ски-игрового способа взаимодействия субъекта жизни с объек­том или образом, отражающим мир явлений культуры.

Наблюдая своеобразную экспансию игрового начала в соз­нании субъекта, психологам есть смысл попытаться дополнить формулу Х.-Г. Гадамера «человек в игре» [5] формулой «игра в человеке». Это означает, что понимание игры как естествен­ного процесса следует, в известной мере, из органической роли игры в структуре человеческого сознания и деятельности, а не только из (по Гадамеру) органической роли человека в природе.

Колеблющуюся под ногами исследователя психологии игры и парадоксов игры сознания почвы способна восстановить лишь новая онтология человеческой жизни, в которой подобно онтологии, разработанной С. Л. Рубинштейном в «Человеке и мире», необходимость и возможность преодоления бесконеч­ной парадоксальности игры сознания и бытия человека связа­на с этическими и эстетическими ценностями субъекта ноо-сферного развития.

Игровые начала действительно очень сильны в европейской культуре и самосознании. Общеизвестно античное представле­ние о мире как театральной сцене, где «люди- актеры, кото­рые появляются на этой сцене, играют свою роль и уходят» [12]. «Откуда они приходят, неизвестно, куда они уходят — неизвестно, но они играют свою роль» [13]. Психологическая возможность подобного мыслеобраза отражает, как кажется, более сложную, чем утверждалось ранее, связь деятельности и сознания субъекта игры. Основным психологическим меха­низмом парадоксальности сознания является балансирование порождающего сознания между реальным, воображаемым и мнимым, связанное с этим процессом специфическое состоя­ние субъекта, возможно предстающее в дальнейшем уже как