Психология отношения к природе

От директора Даугавпилсского муниципального зоопарка М.Ф.Пу-пиньша мы узнали любопытный факт, связанный с ролью имени в процессе развития отношения к животным.

В специальном вольере находились две морские свинки. На пояс­нительном стенде имелась такая надпись: «Я морская свинка. Меня зовут Цуцулис*. Меня можно брать на руки, гладить, кормить, но нельзя обижать». Практически все посетители зоопарка, а особенно дети, обращались к сотрудникам с вопросом: «А кто из них Цуцу­лис?» Получив ответ, они с восторгом начинали ласкать «Цуцулиса»; вторая свинка не вызывала абсолютно никакого интереса. Когда М.Ф.Пупинып специально «делал Цуцулисом» вторую свинку, быв­ший «Цуцулис» оставался одиноко сидеть в вольере, пока восторги посетителей изливались на «новоиспеченного Цуцулиса». Следует отметить, что факт «использования» того или иного живого существа человеком сам по себе еще не служит фактором, безусловно определяющим формирование к нему объектно-праг­матического отношения. Существует определенная разница в отно­шении к природному объекту -- «источнику» полезного продукта и к природному объекту -- «носителю» полезной функции. На­пример, к поросятам, которых «выращивают на мясо» обычно

г Слово «цуцулис» (сисиПз) с латышского языка может быть переве­дено как «свиненок».

формируется объектно-прагматическое отношение. Характерно, что им редко присваивают имя. Об имени для поросенка чаще вспоми­нают, когда его показывают детям. Но ведь в этой ситуации меня­ется цель и мотив деятельности: поросенок выступает как партнер по взаимодействию с ребенком, его задача — развлечь малыша, и на это время он становится Хрюшей или Пятачком.

К.Лоренц также отмечает, что «отношение человека к живот­ным, которых он выращивает для еды, носит противоречивый характер. У фермеров оно определяется вековыми традициями и давно уже вылилось в строго определенную, почти ритуальную форму поведения, что полностью освобождает их от ощущения моральной ответственности и вины» (1995, с. 8). Типично, что в крестьянских хозяйствах все коровы и телки имеют имена, а быч­ки так и остаются просто «бычками», кроме тех, кому посчастли­вилось стать племенными производителями: Геркулесами, Ильями Муромцами или Верзилами. Кстати, колхозные коровы, кроме отощавших боков, отличались от домашних еще и тем, что вместо имени получали «кличку», огромный номер на спину и, соответ­ственно, объектно-прагматическое отношение к себе. Стоит ли удивляться, что они и «отдавали» значительно меньше.