|
И напротив, в прагматической деятельности с объектами природы ее мотив задается прагматическими (пищевыми, производственными или другими аналогичного характера) потребностями, а целью является именно получение материальной пользы, т.е. объект используется для извлечения какого-либо продукта (шкура, шерсть, мясо и т.д.) или функции (сторож, транспортное средство и т.д.). В этом случае наиболее вероятно формирование объектно-прагматического отношения. Например, к морской свинке, которая содержится в квартире для удовольствия ребенка, т.е. собственно для самого процесса взаимодействия с ней, постепенно вырабатывается субъектно-эти-ческое отношение. К другой же морской свинке, предназначенной для скармливания, скажем, удаву в зоопарке, формируется только объектно-прагматическое отношение: человек взаимодействует с ней лишь для получения «полезного продукта» — корма удаву; удав же, в свою очередь, может быть «любимцем», контакты с которым носят непрагматический характер и поддерживаются ради удовольствия от самого процесса взаимодействия. Важнейшим механизмом развития отношения к объектам природы, характерным именно для практического канала, может быть присвоение им имени, кстати, очень часто человеческого. Психологическая функция присвоения имени в этом случае заключается в обособлении данного существа, персональном выделении его из ряда других аналогичных, придании ему уникальности, неповторимости — одного из важнейших свойств субъекта по Кагану (1988). Такой потребности, в общем, не ощущается при действии механизмов перцептивно-эмоционального и когнитивного каналов, она возникает непосредственно в связи с процессом практического взаимодействия. 280
Наделение кого-либо именем — это признание его субъектности поэтому наличие имени может служить критерием существования субъектно-этического отношения к живому существу. Например, фра, за: «Мы купим самочку для нашего Гоши» — свидетельствует о том что «самочка» пока воспринимается как объект, причем цель ее покупки — порадовать именно «нашего Гошу», к которому явно сформировано субъектно-этическое отношение. Когда же заработают механизмы развития субъектно-этического отношения, речь уже пойдет не о «Гоше» и «самочке», а о «Гоше» и, скажем, «Катюше». Само по себе употребление имени оказывает на людей программирующее влияние. Допустим, произносятся две фразы: «Наша корова, наконец, дала ведро молока» и «Наша Зорька, наконец, дала ведро молока». В первом случае ощущается психологический подтекст: «Наконец-то наши труды по уходу принесли нам ощутимую пользу». Совершенно другой психологический подтекст во втором варианте: «Наконец-то она постаралась, молодец. Мы не зря трудились, ухаживая за ней». Как видно, психологический смысл в этих фразах различается прежде всего по субъекту деятельности. В первом случае — это человек, корова же выступает в качестве объекта его воздействия. Во втором — корова представляется, наряду с человеком, субъектом совместной деятельности, человек взаимодействует с ней на субъективном уровне. — 202 —
|