Важно заметить, что каждое из психологических образований, ставшее в центре перечисленных кон­цепций, в ходе продуктивного развития преодоле­вается, "снимается" другими инстанциями: подсоз­нание сознанием (вспомним позицию самого Фрейда — на месте Оно должно стоять Я); характер лич­ностью (если подросток — сплошной характер, то юноша уже личность с характером, а у зрелого че­ловека личность должна возрасти настолько, чтобы вовсе подчинить, "снять" характер). Но и личность подлежит "снятию". Вспомним остроумную крити­ку Виктором Франклом центрального тезиса запад­ной гуманистической психологии о самоактуализа­ции личности как конечной задаче развития. Он приводит сравнение с бумерангом, задача которого вовсе не в том, чтобы он вернулся к тому, кто его послал (хотя большинство считает именно так), а в том, чтобы поразить цель. Возврат, на самом деле, есть свидетельство не прибытка, а неудачи или про­маха. То же и с самоактуализацией личности. Бу­дучи направленной на самое себя, она означает про­мах в главном. Необыкновенно ясно и сильно об этом у Толстого: "Если человек понимает свое назначение, но не отрекается от своей личности, то он подобен человеку, которому даны внутренние клю­чи без внешних". Личность — внутренний ключ. Сложный, уникальный, бесценный, трудноовладеваемый. Но на определенном этапе он исчерпывает свои возможности открытия и требуется новый. В этом плане личность отходит, отбрасывается, "сни­мается" как сослужившее, усвоенное и открывается во всей полноте то, чему она служила. Предельное для каждого услышать "Се человек". Не характер, не иерархия мотивов, не смысловая сфера, не лич­ность даже, а именно — человек.

Специально подчеркнем — "снятие" не означает уничтожения или нивелирования. Характер ведь не отменяется к зрелости, но получает в нормаль­ном развитии подчинение, управление личностью, входит в иные системные отношения. Поэтому нрав­ственная психология, восходящая к человеку, не ис­ключает достижений, методов, наблюдений других подходов, фиксирующихся на подсознании, харак­тере или личности, но, напротив, способна вместить, соотнести их между собой как исследования раз­ных сторон (этапов) психологии человеческого раз­вития, объединенных общей задачей обретения че­ловеком своей сущности, своего понятия.

Н. Л. МУСХЕЛИШВИЛИ, Ю. А. ШРЕЙДЕР
Есть ли у психологии точки соприкосновения с этикой?

Пафос выступления Бориса Сер­геевича Братуся нам видится в за­явленной им от имени психологии претензии участвовать в "нравствен­ном" развитии человека. Перед этим идет повествование о спорах внут­ри психологии, которые неуместно комментировать тем, кто в этих спо­рах не участвует. Но высказанная претензия выхо­дит за рамки профессиональной психологии. Речь идет о предлагаемом переходе психологии на более высокую ступень нравственной психологии. Значит ли это, что психология претендует на объяснение феномена морали или даже готова указать и обо­сновать моральные ориентиры? Возникает есте­ственный вопрос об основаниях такого рода пре­тензий: способна ли психология решать вопрос о том, каким должен быть человек или что есть дол­жное для человека? Нормальная (т.е. еще не нрав­ственная) психология изучает человека таким, ка­ков он есть — каковы его стремления, мотивы, по­буждения и т.п. Когда в поле зрения такой психо­логии попадают этические проблемы, то они реду­цируются к психологическим ситуациям и этим как бы снимаются. Эта редукция особенно четко про­слеживается в психоанализе, но она потенциально присутствует в любых попытках объяснения мора­ли путем перевода этического на язык психологии. В этом смысле психология внеэтична, а этика — антипсихологична.