Психология и этика

Если же брать времена совсем недавние, то ака­демика Андрея Дмитриевича Сахарова намерева­лись поместить в психиатрическую клинику на ос­новании все тех же названных выше критериев — неадаптивности, выпадения из "общепринятого" русла и т.п. Понятно, что за этим лежали политические мотивы, но реализовывались они через вполне определенные критерии и представления, согласно которым "нормальному" Брежневу противостоял "ненормальный" Сахаров.

Итак, для познания адекватных, достойных, соот­ветственных человеку критериев нормы мы должны искать иные обобщающие понятия, иные одежды, выходить на иные уровни познания. Какие же имен­но? На наш взгляд, прежде всего связанные с фи­лософией человека, пониманием его сущности, на­значения и смысла.

Я вспомнил слова Выготского, но можно вспом­нить и то, что в начале века Григорий Иванович Чел панов предложил термин "философия психо­логии". Представляется, что это название намечало, предощущало новый уровень самораскрытия пси­хологической науки, пограничный между психоло­гией и философией. Много позже необходимость этого этапа подтвердил Сергей Леонидович Рубин­штейн, который писал в конце пятидесятых годов, что за проблемой психического неизменно встает другая, как исходная, более фундаментальная — о месте не сознания только как такового во взаимо­связях материального мира, а о месте человека в мире и жизни.

Во избежание недоразумений надо подчеркнуть сразу, что речь идет не о смене предмета, забвении своей профессии: был психологом — решил стать философом. Нет, конечно. Это вынужденный экс-кУрс в философию именно психолога. Речь идет о логике пути, которая требует в данный момент это­го перехода, этой смены, но не ради ее самой, а с тем,чтобы в конечном итоге вернуться к изначальному предмету. Что касается моей истории, то в данном случае этот экскурс делался для того, чтобы понять, что есть норма, что есть нормальное развитие лич­ности.

И первым открытием на этом пути стала необхо­димость различения, разведения понятий "человек" и "личность". Личность традиционно представля­ется в нашей науке как вершина человека, как, по сути дела, его синоним, конечное определение. Меж­ду тем, такое "слипание" этих понятий ведёт к весь­ма серьёзным последствиям. Рассмотрим только один аспект на примере реального эпизода научной жизни начала 80-х годов. Тогда вышла первая и очень хорошая хрестоматия по психологии личнос­ти и в ней, среди прочих классических отрывков, были приведены извлечения из сочинений Михаи­ла Михайловича Бахтина — в частности, известные его слова о том, что "подлинная жизнь личности свершается как бы в точке несовпадения человека с самим собой, в точке выхода его за пределы всего того, что он есть как вещное бытие, которое можно подсмотреть, определить и предсказать помимо его воли, "заочно". Правда о человеке в чужих устах, не обращенная к нему диалогически, т.е. заочная правда становится унижающей и умертвляющей его ложью".