|
Итак, символическое отождествление "отца" с данным видом жи- вотных (например, с волком) в группе предлюдей первоначально опи- ралось, очевидно, на объективные наглядные моменты, имеющие над- субъективную значимость - реальное сходство, бросающееся всем в глаза. Именно поэтому такой символ мог возникать сразу же в качест- ве коллективного представления - коллективной невротической фик- сации одинаковых у всех эмоций. Затем реальный, похожий на волка отец устранялся, но при этом сохранялся у каждого целостный слож- ный комплекс эмоций, ассоциативно прочно связавшийся с образом волка. Ведь сам по себе этот внутренний комплекс каждого не зависит от внешних перемен, он неизбежно и постоянно воспроизводится в каждом, поскольку сохраняется общая ситуация в группе (эротика - смерть - табу); волк был лишь внешней случайной фиксацией этого общего комплекса, поэтому он легко превращается в знак, прочно со- храняющий свою устойчивость в силу своей исходной общезначимо- сти. Таким образом, и тут, и там сохраняется главное - комплекс оди- наковых остро амбивалентных чувств, выраженных в социализиро- ванном (устойчивом) символе. Но если в исходной ситуации (когда еще был наличен реальный прототип символизации) этот амбивалент- ный комплекс эмоций мог раздваиваться, отчасти относясь к реально- му отцу (любовь и обожание - желание самому стать таким же, поиски покровительства и покорность - обожествление), а отчасти к волку (страх, ненависть, садизм), то после устранения реального отца весь комплекс целиком фиксируется на животном, к которому отныне и проявляется соответствующее цельное амбивалентное отношение. На практике это должно было вести к приручению данного вида живот- ных. Естественно, что эти животные (тотем) становились табу - их нельзя было убивать и есть, точно так же, как нельзя было и по- кушаться на женщин тотема, т.е. на женщин, принадлежащих к собст- венной родовой группе. Поскольку эти действия исходно были связаны в единое геш- тальт-представление, постольку, если табуировалось одно, станови- лось табу и другое. Если нельзя покушаться на женщин тотема (запрет целостности полового акта внутри группы), то нельзя убивать и съе- дать тотем, нельзя поедать даже трупы погибших родственников. От- сюда - страх перед мертвецами (страх поддаться искушению) и обы- чай захоронения. Впрочем, нет правил без исключений: "Среди племен Централь- ной Австралии труп съедают для того, чтобы он не служил причиной дальнейшей печали... мясо отделяется от костей, распределяется меж- ду всеми и съедается, но при этом соблюдаются определенные прави- ла: только матери должны съедать своих детей, а не отцы (у женщин каннибализм не связан с сексуальным комплексом, поэтому он не та- бу! - Ю.Б.), и сыновья не должны есть своих родителей"113. — 150 —
|