|
(убийство бога-отца), якобы ставшего началом человеческой истории. Фрейд понял миф буквально. На деле суть антропогенетического " переворота" состояла вовсе не в единичном реальном акте "греха" (таковые акты в предчеловече- ских группах, очевидно, были рутиной), но в самой остро амбива- лентной и постоянно, повседневно воспроизводившейся ситуации, которая сделалась невыносимо напряженной "личной" проблемой для каждого члена группы, для каждого члена всех групп предлюдей во- обще. Это была до крайности напряженная проблема любого и каждо- го индивида; для каждого она была сугубо "личная", индивидуальная и одновременно у всех одинаковая, всеобщая и поэтому допускающая возможность появления устойчивых и одинаковых - общезначимых! - способов ее идеальной символизации. Подчеркнем: идеальной. В этом вся суть, ибо никакие реальные акты не вели к разрешению этой про- блемы, она неизбежно воспроизводилась все снова и снова, все в том же качестве. Парадоксальность этой ситуации заключается в том, что действи- тельным решением этой одинаковой проблемы всех могло стать не реальное действие, но только идеальное. В самом деле. Все хотели убить "отца" - устранить препятствие к половому акту. Но реальная попытка осуществления этого желания была самоубийственной и, главное, необратимой. И тем не менее рано или поздно, но все-таки все убивали "отца", и многие делали это даже неоднократно... в воображении! (В этом смысле миф в виде "первородного греха" ритуализирует действитель- но всеобщую, касающуюся каждого реальность). Разумеется, случалось, что некоторые делали это реально. Но все они - растерзаны, поэтому здесь не о них и речь. Нас интересует, что же случилось с теми, кто научился "убивать отца" (грешить) в вооб- ражении. В отличие от реального действия, идеальная операция (воображе- ние) обратима107. Это значит, что тот, кто смог "убить отца" в вообра- жении, смог, сохранив себя физически, пережить, прочувствовать весь смертный страх, весь жуткий ужас, связанный с этим "деянием" и вы- вести из этого "урок" - отменить свое деяние и впредь настрого запре- тить его себе. Но это значит, что он тем самым смог произвести табу - первую, архаическую форму совести. Ведь совесть есть способность раскаиваться в собственном воображаемом поступке и делать его впредь запретным. Если мы говорим, что данный человек глубоко совестлив, это не значит, что он не имеет "порочных" страстей, что он не знает "соблазнов"; это лишь значит, что он обладает развитой спо- собностью "сначала думать, а потом делать", т.е. способностью иде- ально "проигрывать" (просматривать) все возникающие собственные побуждения в воображении и отменять, накладывать запрет на те из них, отдаленные последствия осуществления которых он воспринима- ет как противоречащие более важным своим ценностям, целям, прин- ципам. Это означает, что он отдает себе отчет в своих поступках, уме- ет их оценивать заранее, а также и задним числом - коррекция, урок на будущее. — 147 —
|