|
Так, А.В. Юревич полагает, что решение многих проблем психологии возможно на пути создания новой парадигмы, устраняющей феноменологичность психологии, и выражающей сущность самой психологической реальности, а не ее проявление (2001). Вряд ли это возможно, поскольку и в методологии естественных наук все более доминирующим становится мнение, что так называемые «объективные результаты» также во многом зависят от субъектности самого исследователя. В гуманитарных науках этот фактор всегда будет иметь основополагающее значение, поскольку он не может быть устранен в принципе. История науки свидетельствует о том, что она развивалась на антропоморфной основе — исследователь всегда интерпретировал «объективную» реальность через структуры своей личности, проецируемые на полученные научные результаты: чем менее антропоморфным мнит себя исследование природы, тем больше оно является таковым. Оно постепенно устраняет отдельные человеческие черты из картины природы, чтобы в конце концов в качестве мнимой чистой природы возобладать над самой человечностью, в чистом и цельном виде (О. Шпенглер). Современный этап развития науки также характеризуется ярко выраженным антропоморфизмом, перенесением человеком своих качеств на весь окружающий мир. Антропоморфизм проникает даже в самую рациональную из всех наук — математику, подтверждая известный еще со времен Платона тезис о том, что рационалистический способ мышления далеко не единственный и не самый лучший и что истоки творчества надо искать не в разуме человека, а в его подсознании, в сердце. Действительно, современное естествознание движется от классической и релятивистской картины мира, где человек оставался за кадром — к квантовой картине мира, где исследователь не пассивный наблюдатель, но активный участник экспериментов, непосредственно влияющий на их результаты. В квантовой физике наблюдатель естественным образом включается в картину мира и математические уравнения, ее описывающие. Специалисты утверждают, что релятивистская картина мира не может быть описана в рационалистических традициях, опираясь лишь на абстрактную логику и дискретные понятия, но может быть понята лишь на языке мифологии. Попытки создания точного языка, устраняющего из науки все неопределенности, предпринятые в рамках естественно-математических наук, также не увенчались успехом. Оказывается, чем более точен язык, тем менее полно описывается научное явление, и наоборот, чем менее точен научный язык, тем полнее описывает предмет пользующаяся им теория. Метафорический и соответственно многозначный язык оказался для науки необходимым. По отношению к самой точной науке — математике эта закономерность была сформулирована в виде теоремы о неполноте теоретического знания К. Геделем, применительно к кантовой физике — В. Гейзенбергом в виде теоремы о соотношении неопределенностей. Первая теорема говорит о том, что человеческое познание невозможно формализовать полностью, вторая, — что даже совокупностью точных теорий невозможно выразить целостность (полноту) объекта. — 28 —
|