|
Категориальные структуры сознания ответственны не только за процесс психического отражения действительности, но и (в большей или меньшей степени) за его конституирование. Как указывают В.Ф.Петренко и О.В.Митина, “категоризация мира есть одновременно его строительство. Экспликация тех или иных категориальных структур сознания или их более сложной организации в модельной форме ведет к феномену самореализующегося прогноза. Отсюда вытекает особая функция социальных моделей, не только описывающих, но и порождающих социальную реальность [51, с.104-105]. Если речь идет о категориях обыденного сознания, то порождаемая ими модель — реальность бытия коллективного субъекта — трудно поддается научной рефлексии в силу своей самоочевидности. И индивидуальная, и, тем более, групповая субъективная реальность воспринимается как априорная данность, образ (модель, концепт) мира — как сам этот мир. Следовательно, для изучения ментальных структур необходим специальный акт объективации, посредством которого и они сами, и формируемые ими содержания сознания вычленяются из всего массива группового и индивидуального опыта, “проступают” сквозь него с достаточной степенью ясности. Учитывая необходимость такой объективации и трактуя ментальность как специфику психической деятельности людей исторически определенной лингвокультурной общности, как своего рода семантическую основу эпистемологической деятельности психики, в качестве методологического ориентира в ее изучении мы будем придерживаться естественноисторической гносеологии М.К.Мамардашвили [42]. Избранная лингвосемиотическая стратегия исследования ментальных структур политического сознания требует экспликации эпистемологических принципов, определивших ход его проведения и способ интерпретации полученных результатов. В кратком виде они сводятся к следующему: — действительность шире любой описывающей ее системы (теорема неполноты дедуктивных систем К.Геделя), поэтому адекватное описание какого-либо реального объекта возможно лишь в двух (как минимум) противоположных системах описания. Взаимозависимость между психикой (сенсорно-перцептивной организацией) человека и его лингвистическими возможностями (гипотеза Уорфа–Сепира) делает невозможным достоверное точное описание модели мира непосредственно (Л.Витгенштейн). Последнее возможно лишь как описание метаязыка вторичного моделирования (Ю.М.Лотман, Б.А. Успенский) в рамках формальной модели “смысл–текст” (Ю.Д.Апресян, А.К.Жолковский, И.А. Мельчук); — текст (дискурс) и реальность суть функциональные феномены, различающиеся не столько онтологически, сколько прагматически. Текст — это воплощенный в предметах физической реальности сигнал, передающий информацию от одного сознания к другому и поэтому не существующий вне воспринимающего сознания, т.е. он обладает свойством интенциональности (Р.Ингарден). Реальность же мыслится нашим сознанием как принципиально непричастная ему, способная существовать независимо от нашего знания о ней. Ее восприятие зиждется на способности психики к определенным видам действия, актуализируемой в ситуациях, вплетенных в соответствующий контекст лингвистической и нелингвистической практики (“диспозициональность” по Л.Витгенштейну); — 40 —
|