|
Преобразование экономических оснований во все времена и повсюду неизбежно ведет к расшатыванию и трансформации культурных ценностей. Прерванный механизм трансляции культуры ощущается как дисгармония, фундаментальная нехватка культуры, и тогда люди испытывают, по выражению Э.Сепира, “обескураживающую опустошенность”. Осуществление многих привычных функций становится невозможным. В качестве компенсации, во-первых, происходит резкое духовное возвышение реально возможных функций и, во-вторых, переориентация на отдаленные цели — как средство бегства от непосредственных, которые теперь недостижимы. Скудость настоящего ориентирует человека в будущее и актуализирует его отношение к прошлому. Человек гораздо острее ощущает себя частицей временного потока, культурно-исторического процесса. Культура подвергается тесту на подлинность, на отношение к прошлому и будущему: культурное прошлое подлинно, если оно присутствует в настоящем и способно конструировать будущее. Лишь временная последовательность и развертка культуры определяет ее жизненность и отделяет от статуса разукрашенной мумии. Эта историческая перспектива культуры выражается в ментальности (групповой и индивидуальной) представлениями о мире потребного будущего. Либо непустое будущее воплощенных устремлений, либо утрата жизненной перспективы — такова фундаментальная дилемма мировоззрения. По нашему мнению, именно тест на непустоту будущего может служить критерием подтверждения (или опровержения) предложенной выше типологии субкультур: вычлененные культурологическим подходом и эмпирически взвешенные (т.е. определенные количественно) субкультуры удовлетворенности–неудовлетворенности должны коррелировать со множеством подклассов, дифференцируемых тестом на непустоту будущего. Предваряя необходимые социально-психологические измерения, полагаем вероятным существование (в форме идей и представлений на уровне ментальности) следующих основных подклассов, выделяемых по их отношению к будущему. Первый из них, составляющий, видимо, до четверти населения, относится к будущему как к “заслуженному”. Это пенсионеры и люди предпенсионного возраста, которые считают себя давно сложившимися личностями, а свои оценки и позиции — единственно верными. Их индивидуация близка к исчерпанию, а главное, что им нужно, это — социальные гарантии пристойной старости: пенсии, которой бы “хватило”, уважения, достойных похорон. Особняком в их ряду — военные отставники. Их оценка будущего связана со значительно большими запросами к размеру гарантированной ренты; они моложе и полагают, что за свое доблестное служение отечеству уже заработали ренту, близкую к самым высоким зарплатам, а свою дальнейшую индивидуацию истолковывают как хобби, осуществляемое только из внутренних побуждений, но отнюдь не из необходимости внешних обстоятельств. — 35 —
|