|
Владимир Волохонский: На мой взгляд, дальнейшим развитием изучаемой тобой темы могут быть ситуации, в которых участник исследования сам должен поставить себе задачу игнорирования какой-либо информации. В ряде исследований показано, что люди не способны выполнять такую задачу в полной мере и навязываемая информация оказывает влияние на результат. Так, в эксперименте Г. Чепмен и Э. Джонсона (Chapman, Johnson, 1994), даже если испытуемые были предварительно проинформированы о сущности эффекта привязки (об этом эффекте см. мою статью с Вишняковой в данном сборнике), т.е. должны были, вроде бы, сформулировать внутренний запрет на восприятие побочной информации, действие эффекта привязки сохранялось, хотя и с уменьшением его силы. Маргарита Филиппова: Я попробую провести параллели между твоим и моим исследованием. Если считать, что при восприятии многозначной информации происходит игнорирование одного из ее значений, осуществляемое на неосознанном уровне, то можно констатировать, что задача на игнорирование присутствует в обоих экспериментах, только в твоем случае игнорирование осознанное, а в моем – нет. Было бы интересно сравнить влияние осознанного и неосознанного игнорирования на результаты сознательной деятельности, ведь В.М. Аллахвердов считает, что именно осознанное игнорирование ведет к выраженной психической интерференции. Но наличие игнорируемых стимулов в твоем исследовании не создавало интерференции с нужной информацией и не влияло на процесс заучивания. Почему? В дополнение к твоему объяснению у меня возникло еще два предположения. Либо осознанное игнорирование тогда лишь становится невозможным, когда требуется игнорировать смысл (а не стимулы, не несущие семантической нагрузки), либо проявление психической интерференции, возможно, следует искать не на уровне воспроизведения, а на более ранних стадиях переработки информации. Виктор Аллахвердов: Когда мы с Лерой задумывали это исследование, то ожидали получить совсем другой результат. Леру интересовали когнитивные аспекты запретов в культуре. Я предложил ей, дабы перевести ее интересы в реальную экспериментальную плоскость, поработать в парадигме направленного забывания. При этом был абсолютно уверен, что в экспериментальных исследованиях обнаружится мощная интерференция. В результате же совершенно неожиданно оказалось, что данная парадигма почти не вызывает интерференции и не имеет никакого отношения к запретам. Сознание, оказывается, вполне способно не обращать на что-то внимание или о чем-нибудь не задумываться, не мучая себя проверочными процедурами. Это было неожиданно, но само по себе вряд ли удивительно. Очевидно, что не вся поступающая информация осознается или, наоборот, специально блокируется. — 127 —
|