Человек как субъект жизни

62

ребенка должна быть «отлита» в культурно-исторические формы человеческой деятельности. Эти формы исследователи иногда именуют «объективными формами деятельности» или «обще­ственно-историческими формами деятельности» в связи с тем, что с их помощью активность становится общественно организо­ванной, социально и личностно регламентируемой, нормируемой и формализованной [8, с. 150]. У человека «чистую» активность можно наблюдать также при развале деятельности, которая «удер­живает» активность в границах социокультурных форм реализа­ции жизненных отношений. Деятельность разваливается только в том случае, когда блокируется или нарушается ее смысловая ре­гуляция. Тогда наблюдается «коллапс», дезорганизация деятель­ности: система действий и операций разрывается на несвязанные акты. Эти акты могут оставаться сообразными цели, предметам и условиям активности, но деятельность из них не складывается. Эти акты оказываются подчиненными целям и предметным ус­ловиям, при полной утрате единой смысловой направленности и преемственности. Они достигают целей, сохраняется их аккомо­дация под предметные условия, но собственно смысловую необ­ходимость личности они не реализуют. «Сцепление отдельных действий в поведение и деятельность обеспечивается не мыс­лью, а смыслом. Когда смысл исчезает, мы получаем не полно­ценную деятельность, а полудеятельность, ее иллюзорно-извра­щенные формы» [96, с. 29]. При выпадении или нарушении целевого и операционального уровня регуляции полная дезорганизация дея­тельности, как правило, не наступает. Конечно, эффективность деятельности падает, но сама деятельность не рассыпается на «осколки» активности. Может пострадать целесообразность от­дельных действий, может произойти сшибка некоторых операций с предметными условиями и их значениями, но сохранится еди­ный смысловой вектор деятельности. Этот вектор с большим или меньшим успехом выведет субъекта к реализации смысловой необходимости. Легкое расстройство смысловой регуляции актив­ности более губительно для деятельности, чем массированное нарушение целевой и инструментальной регуляции. Отсюда мож­но сделать вывод, что смысловая регуляция является функцио­нальным стержнем психической регуляции деятельности, без ко­торого немыслима субъектность.

Обычно этот момент упускается из виду, особенно когда субъекта определяют как существо, обладающее сознанием и волей, способное действовать целенаправленно на основе образа