Лекции по аналитической психологии

Никакая совокупность и коллективность не могут быть кон­сервативнее, чем примитивное общество, потому что прими­тивный человек до смерти боится потерять свое хрупкое и еще неустоявшееся, фрагментарное эго в стычке с превосхо­дящей силой бессознательных образов. Ведь новый и неиз­вестный опыт может открыть двери еще и новым и неизвест­ным опасностям, силе которых могут полностью подчиниться еще неразвитые эго и воля. Примитивный человек и прими­тивная часть каждого из нас носит в себе horror novi (ужас пе­ремен) и действует соответственно. Это момент, когда риту­ал может стать бесплодным. Он теряет свое оригинальное значение как посредник между эго и не-эго и становится вместо этого инструментом отрицания и отвержения божес­твенного как живительной струи в жизни индивидуума.

Здесь надо подчеркнуть, что это отражает только проявление присущей ритуалам опасности но не необходимого развития. Конечно, всегда су­ществуют большое количество индивидуумов, которые не утеряли пер­воначальный смысл ритуалов. Они составляют костяк истинных после­дователей веры. Окаменелось, неподвижность ритуалов является, одна­ко, достаточно очевидной в качестве важности развития и в качестве негативного влияния на его (обряда) роль в религиозной практике.

Этот конфликт становится еще более очевидным по мере роста сознательного мышления. Эго, этот представитель со­знательного мышления, еще такое маленькое и непрочное у примитивного человека становится значительно более цеп­ким, увеличивает свою интегрированность в процессе свое­го развития. Во время этого процесса эго все больше и боль­ше отчуждается от живительной силы не-эго. Тогда либо не-эго закрывается в заформализованных, безжизненных, не выполняющих своей подлинной функции ритуалах, либо эго отвергает полностью не-эго, уверовав в свое полное всемо­гущество. В первом случае ритуал уже не действует как ин­струмент актуализации божественного, как "окно в Вечное", а отражает собой просто какой-то вид магического умилос­тивления, при помощи которого не-эго удерживается на рас­стоянии. Во втором случае, добытая в процессе развития эго энергия не используется для создания более сильной и про­должительной сознательной реализации взаимосвязей меж­ду эго и не-эго (то есть, процесса взаимного оплодотворе­ния), а только для аутократического управления мощью своей воли. Поскольку открытие в архетипных образах над-индивидуальной силы, как и сформулированные в ритуалах, нужда­ются в сознании как противополюсе для того, чтобы стать проявленными и действительными, то сознательное может обмануться и поверить в то, что именно оно есть создателем откровений и начать приписывать себе божественную силу мироздания. Если упустить из виду зависимость эго от его источника - не-эго, то в результате возникнет все более нарастающая нехватка инстинктивной связанности и утра­та знаний естественных ограничений и условий эго. Таким образом взаимно необходимые для продуктивного сотруд­ничества два полюса - эго и не-эго разорваны на части и обращены друг против друга. Этот конфликт лежит в осно­ве нашего культурного кризиса, достигшего теперь таких огромных размеров. Но также, как индивидуальный не­вроз, несмотря на все его неприятные и даже катастрофи­ческие последствия, является, тем не менее, последней по­пыткой психе заставить индивидуума лучше и по-новому адаптироваться к среде, так и наш культурный невроз можно считать таковым же по сути. Первым несомненным призна­ком попытки достигнуть нового синтеза является возникающее у многих людей чувство настоятельной необходи­мости достижения чего-то. Любое разрешение этого кон­фликта человеком, находящимся в согласии с символизмом и ритуалами, которые выражают его самые глубокие потреб­ности, заключенные в его вере, обязательно будут отличать­ся от решения человека не имеющего ни веры, ни каких-ли­бо ритуалов, выразивших бы его внутренние потребности, что впрочем, характерно для большинства людей. Тем не ме­нее, попытки синтеза, в общем имеют черты открытой зано­во реализации взаимозависимых и вечных над-индивидуальных образов и индивидуального сознательного мышления. С этой позиции становится возможным новое оживление риту­алов. Если ритуалы неправильно поняты как фиксированный способ церемониального поведения, как своего рода коллек­тивная гарантия нахождения на "верном пути", то ради при­способления к всеобщему стандарту в жертву приносится индивидуальное сознание. Опасность возникновения общес­твенной заскорузлости, присущая ритуалам, проявляется только в период дегенерации ритуалов. Но для тех индиви­дуумов, которые подходят к ритуальным действиям с внут­ренней подготовленностью для встречи с божественным, первоначальный архетипный опыт Божества и его проявле­ния снова приобретают свою значимость. С этой позиции хранящее свое достоинство эго воспринимает свою роль как противоположный полюс для надиндивидуальных, вечных образов. При таком подходе вновь воссоздается связь меж­ду божественными символами ритуалов и индивидуальным сознанием. Совершенно отдельно от тех случаев, которые благополучно пребывают в связанном состоянии с ритуала­ми и догмами и помимо случаев, когда в процессе обычной жизни вдруг открываются такие связи, существуют извест­ные каждому психологу случаи, когда обратившиеся за ана­литическим лечением люди заново обнаруживали свою под­линную приверженность к вере. И для них очевидным реше­нием проблемы становилось следование за их внутренним опытом и принятие того, что они уже посчитали утраченным. Но что же делать всем остальным, составляющим значитель­ную часть, страдающим от чувства собственной духовной изоляции и одиночества, не желающим для себя ничего луч­шего, как только найти свой путь обратно в устоявшуюся веру, но для которых этот путь остается закрытым? Неужели они потеряны для содержащегося в ритуалах "таинства" и, тем самым, для "спасения"? Как ответить на такой вопрос, зависит от точки зрения на роль этой устоявшейся, общеп­ринятой веры. Психология не призывает судить о том, какой ответ правилен, а просто описывает то, что происходит. Из­вестно, что для многих людей оценка общепринятого веро­исповедания заблокирована по той или иной причине. Одни считают, что за столь долгий путь своего развития вера уже достигла такой высокой степени дифференциации, что ес­тественная бессознательная энергия уже испарилась из ее ритуалов и обрядов. Этим объясняется тот факт, почему так много людей, занятых поиском смысла жизни, становятся очарованными так называемыми эзотери­ческими доктринами, формулируемыми как теософией, так и йогой, оккультизмом, и другими течениями. Кажется, что они содержат в се­бе "божественные" ценности только потому, что наш интеллект еще не "испортил" их. Будучи столь "неизвестными", а 'потому "совершенно иными", они представляют собой наиболее подходящий объект для проецирования бессознательной энергии, чем известные и интеллектуализированные символы нашей родной цивилизации. Именно поэто­му они превращаются часто в опасные суррогаты подлинного пережи­вания, тем самым в механизмы ухода от реальности и от потребности разрешения наших врожденных проблем.