|
Он звучно похлопал себя по широкому могучему затылку. В вагон в это время вошел новый пассажир. Сразу видно было в нем живого, общительного человека. Он опустился около меня на диван, снял шляпу, вытер платком лоб и без обиняков обратился к чемпиону: – Далеко едете? – В Харьков. – Охота вам ехать в эту дыру! Там теперь и делать нечего. – Ну, как вам сказать, – дело найдется. Положу десятка два на обе лопатки – вот вам и дело. – Как, вы разве борец? – Борец. – Да неужели? Что вы говорите? – Ей-богу. – Вот как. То-то я смотрю. Разрешите попробовать мускулы. – Пожалуйста. – Ого! Прямо канаты какие-то… А скажите, что борьба не опасна? Говорят ведь, смертью иногда кончается. – Бывает. – Кто же у вас в чемпионате? – Да много народу. Из известных. Пахута, Эмиль де Бен, Папа-Костоцуло, Ильяшенко… – Скажите, а где теперь Фосс? – Фосс давно уже на покое. – Вот был борец, действительно! Ручища невероятная. Ноги, как столбы… А у вас ноги хорошие? – Ничего, спасибо. – Разрешите попробовать? Ого! Стальные прямо. А попробуйте-ка у меня руки? Как вы думаете, стоит их развивать? Общительный незнакомец сжал руку и протянул ее чемпиону. – Ну, что ж. Кое-что есть. – Не правда ли? Когда-то я два пуда выжимал. А вот у нас, в Ростове, на пристани, был один грузчик, – это прямо-таки нечто невероятное. Поднимет, шутя, двадцать пудов и бегает. Чемпион вздохнул и устало спросил: – Где же он теперь? – Не знаю. А то у нас, на станции Раздельной, был смазчик, так можете поверить, – стан колес вагонных подымал. Если бы ему пойти куда-нибудь бороться, так он чудес бы наделал! Очевидно, разговор был исчерпан, так как воцарилось длительное молчание. Общительный пассажир снова вынул платок, вытер лоб и, промурлыкав какую-то песенку, спросил: – А где теперь Лурих? – В Варшаве. – А Пытлясинский? – За границей. – Тэ-з-к-с. Трудно бороться? – Как кому. Все от тренировки зависит. – А вот, у моего отца приказчик был, так он вызывал желающих бороться с ним – все боялись. Он сделал в цирке скандал и ушел. Пойти покурить, что ли… * * *Когда общительный пассажир ушел, чемпион подмигнул мне и сказал: – Видали фрукта? Вот все они такие. Он так может всю дорогу проговорить. Прямо-таки вы первый человек такой особенный. – Ну, – возразил я, улыбнувшись, – должна же моя профессия научить меня такту, чутью и оригинальности… — 346 —
|