|
Он упорно хотел, чтобы я заинтересовался этими часами, а я упорно не хотел интересоваться ими. Встал и сказал: – Пойду. Кстати, каким это образом у вас на фотографическом портрете Пушкина его автограф?.. – Этот? Это я получил от него давно. Когда еще был мальчиком… – Изумительно! – удивился я. – Да ведь Пушкин уже умер лет семьдесят тому назад. Призадумавшись, он ответил: – Да, действительно что-то странное. Впрочем, это, кажется, его сын подарил. Не помню. Давно было. Ну, ничего! Я еще хотел спросить: как это покойник в гробу, со сложенными руками, мог дарить свои автографы на портретах, изображающих его в этой скорбной, печальной позе, – но не спросил и ушел. Перетыкин проводил меня до ворот и, увидев проходившую мимо даму с господином, крикнул мне вдогонку: – Когда будете проезжать Бельгию – привет и поцелуй от меня Метерлинку! До свидания, Пустынский! Напишите что-нибудь замечательное!! Прохожие оглянулись. IIIНедавно я встретил на улице погребальную процессию. Сзади катафалка шли человек двадцать родственников, а за ними, немного поодаль, брел Перетыкин. Он часто подносил к красным глазам платок, заливался обильными слезами, чем растрогал меня до глубины души. Очевидно, у этого человека, кроме смешных, нелепых слабостей, было большое сердце. Я подошел к нему и деликатно взял его под руку. – Успокойтесь! Вы кого-нибудь потеряли? Это ужасно, но – что ж делать! Он печально покачал головой. – Не утешайте меня! Я вce равно не успокоюсь!! Эта потеря незаменима. – Кто же это умер? – Кто? Мой лучший друг! Я все ночи напролет просиживал у его изголовья, но – увы! – ни дружба, ни медицина ничего не могли поделать… Он угас на моих руках. Последние его слова были: «Ничего! Все-таки я кое-что сделал для родной литературы!» – А! Он был литератор? Как же его звали? Он укоризненно посмотрел на меня: – Боже мой! И вы не знаете?! Вы не знаете, кого мы потеряли?! Кто умер? Достоевский умер! Наша гордость и близкая мне душа. – Что за вздор! Достоевский умер лет двадцать тому назад! Я это знаю наверное!.. Он смущенно посмотрел на меня. – Не… может… быть… Эй, как вас? Родственник! Как фамилия покойника? – Достоевский! – ответил плачущий родственник. – Ага! Вот видите! – А кем он был при жизни? – спросил я. – Он? Письмоводителем у мирового судьи! Совсем молодым человеком и помер. Перетыкин вынул из кармана платок, тщательно утер глаза и равнодушно сказал мне: — 342 —
|