|
– Боже сохрани! Но я хочу быть уверенным за судьбу твоих детей. Пусть они его дети – все равно, я привязался к ним за этот месяц и люблю, как собственных. – Но… им все-таки что-нибудь останется! У меня есть бриллианты… – О, бриллианты! Отец отнимет их и пропьет… Как их застрахуешь от этого? – Вот что… у меня есть одна старая тетка. Правда, небогатая… – Она застрахована на случай смерти? – Кажется, нет. – Ну, вот видишь. Чем ты застрахована, что у нее нет других родственников? Ну, скажи… Чем ты застрахована? – Застрахована… – машинально сказала Принцева. – А что, если мне застраховаться? – Тебе? Гм… Это, пожалуй, идея. Если, конечно, полис завещать детям. Чтобы не узнал только муж об этом… Долго еще слышался шепот влюбленных в маленьком будуаре госпожи Принцевой. IIОднажды, когда госпожа Принцева в изящной позе полулежала на кушетке, а сидевший на низенькой скамеечке чувствительный Глыбович осыпал поцелуями ее руки – вошел муж, господин Принцев. – Извините, – сухо сказал он. – Я, кажется, помешал? – Нет, ничего, – возразил Глыбович, сохраняя редкое присутствие духа. – Я как раз благодарил Ольгу Николаевну за одно доброе дело, которое она сделала. – Да? – сказал муж ледяным тоном. – Вот что, господин Глыбович… Мне нужно серьезно поговорить кое о чем с вами. Не пройдете ли вы в мой кабинет? – О, сделайте одолжение! Мужчины ушли. С искаженным ужасом лицом вскочила с кушетки госпожа Принцева и прислушалась. Резкий разговор, ка- кой-то удар, потом выстрел, сдавленный крик и глухое падение тела – чудились ей. Но, нет! В кабинете все было сравнительно тихо. – Объясняются, – подумала госпожа Принцева и, держась рукой за бешено бьющееся сердце, вышла в столовую к вечернему чаю. Дверь из столовой вела в кабинет. Оттуда доносился разговор, но слов не было слышно. Долетал только резкий протестующий голос господина Принцева и отрывочные слова Глыбовича: «Вы не правы! Это несправедливо! Если вы о ней не хотите думать, то подумайте хоть о детях!» – Странно! – подумала госпожа Принцева. – Он о моих детях думает больше, чем обо мне. Вот-то размазня! Снова прислушалась… – «Конечно, кто первый умрет, это еще вопрос!» – «А я вам говорю…» – «Вы должны допустить, что она женщина молодая!» – «А мне-то какое дело!» – «И что семейное счастье вещь очень непрочная»… Дальше ничего нельзя было разобрать… Зажгли лампу. Пришли дети – пяти летний Игорь и семилетняя Катя, – предводительствуемые гувернанткой. — 337 —
|