В то же время данная проблема о возможности для грешников достичь полного и окончательного просветления в этой жизни в буддизме не была столь однозначной. Стоит вспомнить того же Махадеву, знаменитого раскольника и родоначальника махасангхиков, который совершил три смертных греха – убийство отца, убийство матери и убийство архата, и, тем не менее, сам стал архатом.[125] Соответственно, именно для таких раскаявшихся грешников буддизм провозгласил принцип исчерпания грехов: «Если человек совершил тяжкий грех, то через совершенствование добра последствия этого греха можно исчерпать».[126] Хотя большинство буддийских учителей высказывалось о неминуемом воздаянии за каждый совершенный поступок, а раскаянием и совершенствованием добра можно лишь уменьшить последствия своих прежних грехов. Вопрос, таким образом, упирался в возможность полного просветления именно в настоящей жизни. И уже в раннем буддизме наметились две линии, которые эволюционировали и в китайский буддизм. Одна - постепенное совершенствование, провозглашавшая медленный путь совершенствования в течение нескольких жизней и предъявлявшая весьма строгие требования к этому совершенствованию. Другая - быстрое совершенствование, объявлявшая быстрый путь совершенствования и достижения спасения в течение одной жизни. В результате этого, вся социальная база буддизма была дифференцирована на два уровня. Первый уровень представляли те, кто мог достичь полного и окончательного просветления и освобождения уже в этой жизни, в результате определенных заслуг, накопленных в прошлых жизнях. И второй уровень представляли те, кто мог стать на путь постепенного совершенствования, накапливая благую карму и рассчитывая достичь освобождения в одной из следующих жизней. — 78 —
|