В результате, традиционные простонародные представления китайцев о душе, не подкрепленные какой-либо теоретической основой в лице традиционной философии, были полностью поглощены буддийскими религиозными представлениями, имевшими мощную теоретическую базу. При этом эти представления были существенно обогащены специфически буддийскими концепциями о перерождении и воздаянии, до этого неизвестные китайцам. Совокупность этих трех концепций – о душе, о перерождении и о воздаянии составили базовую структуру религиозного понимания сущности и природы человека, его места в мире и цели его существования. К аналогичным выводам пришел и М.Е. Ермаков, выявивший следующие специфические идеологемы, составляющие идейную базу или субстрат простонародного китайского буддизма: бессмертие души, загробное воздаяние, потусторонний мир.[102] Концепция перерождения в китайском религиозном буддизме отличалась от таковой китайского философского буддизма. В философии были сильны позиции традиционного буддийского понимания перерождения, восходящего к Будде Шакьямуни, и охарактеризованного О.О. Розенбергом следующим образом: «Перерождение … это не есть переселение души в новое тело, это именно буквально перерождение».[103] Но в отличие от раннего буддизма, отрицающего в потоке дхарм субстрат перерождения, в китайском буддизме появился такой субстрат – омраченное сознание, или непробужденный аспект сознания-хранилища. Другими словами, то омрачение, или загрязненное сознание, которое оставалось в этой жизни переходило в следующей жизни в определенную форму существования, соответствующую этому загрязнению. Только при полном и окончательном очищении сознания перерождение прекращалось и индивид выходил из круговорота сансары и погружался в состояние нирваны, не поддающемуся вербальной характеристике. — 62 —
|