Метод рассуждения Нагарджуны основывался на различии статичных понятий и динамичных явлений, а также придании равноценности понятиям, отражающим различные стороны и уровни явлений, и вытекающем из этого противоречии. Наиболее яркий пример подобного рассуждения, отражающий этап становления рациональной сферы общественного сознания, можно найти у древнекитайского философа Гун Суньлуна, отождествлявшего свойство (белый свет) и явление (лошадь), и на основе того, что два явления не могут представлять одно явление, делавшего вывод, что белая лошадь это не лошадь (байма фэйма, ????).[67] Естественно, что Нагарджуна, представляющий более высокий уровень развития теоретического рассуждения, оперировал более абстрактными понятиями, но методология была подобной. Например, отрицая сущность явлений, он приводил в пример горшок и циновку. Глина, гончарный круг и ремесленник являются причиной горшка, каждый из них, в свою очередь, также состоит из нескольких причин, поэтому говорить о единой сущности горшка не приходится. Циновка это не трава, поскольку два различных явлений не могут иметь одну сущность, трава также не имеет сущности, поскольку состоит из нескольких причин, поэтому делается вывод, трава не может быть субстанцией (ти, ?) циновки.[68] Подобным же образом, чем-то повторяя Парменида и Зенона, Нагарджуна отрицал и движение. В итоге, из всего этого делался вывод, что все явления и дхармы не существуют, а представляют собой пустоту. Л.Е. Янгутов дает следующую характеристику пустоты-шуньи: «Отрицая вербальные аспекты истинного бытия, шунья в то же время не отрицает само истинное бытие и рассматривается как тождество этому бытию».[69] Постижение, можно сказать прочувствование этой самой пустоты и будет являться достижением гносеологической истины. — 42 —
|