|
Подобный результат теоретико-практического противостояния сангхи и государства во многом был обязан двойственным пониманием роли политической системы в самом буддийском учении. Концепция чакравартина обосновывала этическое право правителя на просвещение народа, наставление его в Дхарме, представляя морально-нравственный эталон добродетельной личности. Данное положение имело множество точек соприкосновения с традиционным пониманием Мандата Неба и благой силы (добродетели - Дэ) правителя. Но, в отличие от традиционного конфуцианского понимания власти правителя, где большое внимание уделялось внешней форме ритуала, буддийское учение основной акцент делало на внутренней стороне совершенствования личности правителя. В результате этого, по словам С.Ю. Лепехова, «Буддийская концепция правителя оказалась гибче традиционного императорского культа и соответствующей конфуцианской модели».[382] В итоге, традиционный статус императора как духовного лидера государства оказался тождественным буддийскому пониманию роли чакравартина. Неудивительно, что правящая элита постаралась извлечь из этого максимум политической пользы. Начиная с первых шагов буддизма в Китае, императоры становились главными донаторами буддийской сангхи, что должно было «увеличить сакральную силу императоров, выступающих в роли Покровителя Дхармы».[383] Особенно прославился в своих пожертвованиях Лянский У-ди (???, 502-549 гг.), что дало ему право принять новый императорский титул бодхисаттва (пуса, ??).[384] Более того, буддисты идеологически поддержали первую китайскую императрицу У Цзэтянь (???, годы жизни 624-705 гг.), также оказывавшую значительную материальную помощь сангхе, которая была провозглашена воплощением Будды Майтреи.[385] — 249 —
|