Ребенок и знак

37

руемое — соотношение между двумя (по крайней мере) материаль­ными объектами (вещами, процессами, событиями, состояниями), внутри которого один материальный объект, оставаясь самим собой, выступает в роли представителя другого объекта, всеобщей формы и закономерностей этого другого объекта, остающейся инвариант­ной во всех его изменениях, во всех его эмпирически-очевидных вариациях» (104, с. 131). Знаково-символическая деятельность, ос­таваясь деятельностью со знаково-символическими средствами, в то же время становится внутренним эквивалентом любой внешней дея­тельности.

По утверждению Э. Г. Юдина, давшего глубокий анализ кате­гории деятельности, именно в признании предметного характера лю­бой человеческой деятельности состоит суть ее материалистической трактовки. Методологически это означало, что, отказавшись от прин­ципа однозначной интерпретации деятельности со стороны ее соб­ственной имманентной логики, марксизм «положил в основание те­зис о ее двойной детерминации — по логике предмета (это соот­ветствует принципиальному материалистическому положению о при­оритете предметного, материального начала) и по логике самой деятельности (это непосредственно следует из положения о ее творческом характере)» (295, с. 291).

Предметность человеческой деятельности всегда соединяет в себе предметность реального познаваемого мира и предметность знаков, начиная от признаков реальных объектов и кончая предельно аб­страктными знаками и знаковыми моделями (62).

Говоря о предметности деятельности, нельзя не вспомнить слова Г. С. Батищева о том, что «человеческая деятельность настолько активна, насколько она развита как предметная» (10, с. 83). Это утверждение, с одной стороны, указывает на объективную детерми­нацию человеческой деятельности, с другой,— фиксирует, подчер­кивает конституирующий характер предметности для существова­ния самой категории деятельности. Поэтому, установив предмет­ность оперирования знаково-символическими средствами, мы мо­жем констатировать его деятельностный характер. Вовлеченность в орбиту знаково-символической деятельности все большего числа реальных предметов, с одной стороны, и специфических средств их замещения, с другой, расширяет границы человеческого проникно­вения в мир и наоборот — развитие познания мира выстраивает и обогащает субъективность человека, его ориентировку в самом себе. Эту мысль в свое время особенно подчеркивал А. Ф. Лосев: