Возвращение в Сад. Путешествие-открытие

Музыка

Лучшей моей подругой в то время была девочка по имени Кэрол Джекобсен. Она играла на виолончели и росла в очень музыкальной семье. Ее родители дружили с моей мамой, и мы часто проводили вечера у них в доме. Там всегда устра­ивались домашние концерты камерной музыки, так что, оставаясь ночевать у Кэрол, я засыпала под нежные звуки живой классической музыки, плывущие из гостиной. Я лю­била ощущать себя частицей этого теплого дома, где всегда было полно народу и музыки.

Около года я брала уроки игры на фортепиано. Недавно мама рассказала, что первое время я без устали занималась долгими часами и все заканчивалось потоками слез. По-ви­димому, я возомнила, будто могу научиться всему сразу, и была страшно разочарована, когда выяснилось, что это не так! В конце концов я забросила фортепиано и занялась скрипкой.

Игрой на скрипке я занималась целых десять лет и пару лет даже играла в Калифорнийском молодежном симфони­ческом оркестре. Мне это очень нравилось, но с поступле­нием в колледж появились новые увлечения, и я перестала играть. Но мечта вернуться когда-нибудь к музыке и поп­робовать силы на электрогитаре или электроскрипке оста­лась.

Примерно в то время, как я увлеклась скрипкой и клас­сической музыкой, конец пятидесятых годов огласил своим оглушительным ревом рок-н-ролл. Помню, как сотряса­лись от бешеного грохота приемники, которые ребята при­носили в школу, помню жаркие обсуждения новейших хи­тов. Я же крепко держалась за созданный себе образ юной интеллектуалки и считала себя выше всего этого — рок-н-ролл в моем представлении был музыкой низов.

Ко времени переезда в Санта-Крус я училась в шестом классе и во мне начали пробуждаться новые интересы. На­чиналось отрочество, гормоны взыграли весенними ручь­ями, и рок-н-ролл захватил меня с головой. В седьмом клас­се я уже была стопроцентным фанатом рока.

Теперь моей лучшей подругой стала Робин Симпсон. Я часто приходила к ней после школы и по выходным. Когда я оставалась у нее ночевать, мы вместе слушали радио или пластинки, без конца болтали о жизни, о мальчишках и отчаянно мечтали встретиться с Элвисом.

В Элвиса я была влюблена по уши. Поначалу я еще соп­ротивлялась, но потом совершенно потеряла голову. Его чувственный голос — разговорный и певческий — его оба­яние, неукротимое мужское начало в сочетании с легким оттенком женственности, — все это поразило меня нас­мерть. У меня до сих пор хранятся пластинки с его ранними записями, и я с удовольствием их слушаю. Мне кажется, он был очень мощным энергетическим каналом.