|
Представлять себе архетип в качестве изначально неиспорченной, совершенной формы, без внутренне присущей ему страсти, которая связывает его энергию, или взвинчивает ее до безумного напряжения, ухода в изоляцию и упорных отказов от всего, без разрушительных уколов и вспышек и свойственной ему злополучной ранимости, – значит идеализировать и фальсифицировать природу архетипической реальности, какой она дан нам в мифах. И если мы взглянем с точки зрения мифа, у каждого архетипа имеются свои патологизированные темы, и наоборот, каждое патологизированное явление можно рассматривать в определенной архетипической перспективе. Нормы мифа дают место тому, что не может найти себе места в академической психологии, медицине, религии и юриспруденции. Более того: патологизация в мифе необходима для мифа и не может подвергнуться удалению из него без искажения при этом самого мифа. В силу этой подлинно эвристической, терапевтической причины архетипическая психология вновь обращается к мифологии. Персонажи мифа – ссорящиеся, обманывающие, сексуально одержимые, мстящие, ранимые, убивающие, разрываемые на части фигуры – демонстрируют нам, что Боги отнюдь не только совершенства, и все ненормальности, следовательно, невозможно свалить только на людей. Сплошь и рядом мы имеем дело с мифами, в которых явление Богов сопряжено с поступками, которые с мирской точки зрения следует подвести под категорию криминальной патологии, нравственного уродства или личностных расстройств. Хиллман отмечает: «Размышляя о патологизации мифологически, мы могли бы сказать, как это и делают некоторые, что «мир Богов» антропоморфен, что он имитирует наши собственные проекции, включая и наши патологии. Однако, можно было бы начать также и с другого конца – с имагинального мира ( mundus imaginalis ) архетипов (или богов), и сказать, что наш секулярный мир является одновременно и мифическим, служит своего рода подражающей проекцией их мира, включая и их патологии. То, что боги демонстрируют в имагинальной сфере мира, находит отражение в нашем воображении в виде фантазии. Наши фантазии отражают их фантазии, наше поведение подражательно в отношении их поведения. Мы не способны ничего вообразить или осуществить, что уже формально не было бы архетипическим воображением Богов». Мы с вами обсуждали, как первичный миф обрастает деталями в связи с ландшафтом, географией, этносами. Хиллман по сути говорит о том же самом, и этот мир содержит первоначальные деформации, т.н. патологии. Мы их называем патологией, потому что мы заключены в рамки т.н. социальных норм, выведенных науками или теологией, или медициной, или юриспруденцией. Но сами эти науки являются лишь формальностью. Они не отражают мир, какой он есть, они отражают мир, каким он якобы должен быть. — 125 —
|