|
* * *
Учитывая свой особый долг, ты не должен колебаться; нет ничего лучшего для воина, чем праведная битва. (2.31)
Ты припомни свой долг, то есть дхарму,
ты ведь воин, а вовсе не нищий,
гордым словом зовешься на санскрите — кшатрий.
Что же может для тебя быть приятней,
чем мочить[95] врагов своих, зловредно-бесстыжих,
как проклятых фашистов[96], гоблинов[97] и орков[98],
в такой вот глобальной крутой разборке[99]?
Да еще и за правое, а не за левое дело?!
* * *
О Партха, счастливы те воины, которым выпадает на долю такая битва, открывающая врата рая. (2.32)
Повезло тебе страшно, Арджуна:
ведь так редко воинам выпадает удача
порезвиться в лихой мясорубке,
которая, к тому же, райские ворОты
сразу открывает
всем-всем погибшим безымянным берсеркам[100]
и доблестным бесстрашным джигитам[101],
ну и их отцам-командирам, заодно уже тоже.
Потому как это показательная праведная битва,
чтобы всем доказать, что Добро
все ж бабла сильнее,
хоть и мнится порой,
что зло с баблом всегда, в итоге,
остаются с шоколадкой.
Лирическое отступление-2:
Но скажу Я тебе по секрету,
ты ведь брат Мой,
ну и друг опять же самонаилучший:
в этой битве двух родственных армий
почти все эти воины погибнут, числом почти 2 миллиарда.
А война вся 14 всего деньков-то и продлится.
(Коль кто усомнился, что истребить можно было столько народу так быстро, почитайте книжку такую большую, Махабхарата называется, там по-правде написано).
По ночам-то у нас на Курукшетре всё строго:
никто не дерётся, почивают усталые воины,
притомившися в битве смертельной.
Опять же, бьются только взрослые мужики,
с 18 годков, не раньше;
старичков, женщин, детенышей малых никто не забижает и пальцем, не то что каким острым оружьем, или там брахмастрой[102], управляемой звуком.
Не дай Бог, кто нарушит понятия о воинской чести!
Это у вас тут в Кали-югу народец вконец подраспустился,
развелись разные неправедные менты-оборотни и продажные техасские рейнджеры, отмороженные морские котики-спецназы, да оборзевшие ОМ-оны, ну да это уже другая, совсем грустная песня.
Ну так вот, отдыхают, значит усталые
братья-Пандавы,
умучившись в битве за правую арийскую веру,
за царя-батюшку, защитника Закона,
святого Дхармараджу[103],
за отечество — родимую Отчизну, за предивную землю,
возлюбленную Богами.
И снится им, как станут они царями добрыми
да справедливыми, заботиться станут
о своём честном народе, оберегать,
и всё у всех будет прекрасно и удивительно.
Зло-коварные братья-Кауравцы
тоже ночью дрыхнут, но в полном каматозе.
Спят и видят: как бы всех родичей убить,
одним остаться,
и без проблем насладиться царством!
Не хотят проклятые хапуги[104] честно с братьями поделиться богатством.
Из-за их голимого честолюбия и долбанного жмотства
столько перемёрло героических воинов!
Однако за свое отстойное вожделенье
и получат они неслабо.
Все сто сыновей слепого царя Дхритараштры,
по прозванию Кауравы, доблестно сгинут
в этой кровавой битве, ...
ну и войдут, опосля, вестимо, в широкие врата райских планеток, (на планы отдыха), коли честно сражались.
— 47 —
|