|
Позже она писала из Лондона, жалуясь не столько на недосуг от занятий, как на то, что ее вечно отрывают от дела. «Никогда мне и здесь не выздороветь! Это не жизнь, а какой-то безумный чад с утра до ночи. Визиты, обеды, вечера и митинги — ежедневно!..»» Хотя друзья Елены Петровны и надеялись, что здоровье ее поправится в Европе, но она все время болела и в начале августа было опять слегла. Случилось это в Кембридже. Ее там чествовали профессора университета; после торжественного обеда был митинг. Блаватская устала страшно и слегла на другой день. К счастью, тут приехал для свидания с нею проездом из Америки в Германию некто г. Г. Гебгард, преданный ее друг и убежденный теософ, как и вся семья его. Он ужаснулся ее состоянию (и сначала собрал консилиум врачей, а затем предложил Елене Петровне переехать к нему в Эльберфельд на излечение). «Разумеется, она согласилась, тем более что этот добрый и щедрый друг, чтоб не прервать ее занятий, требовал, чтобы она переезжала к нему со всем своим штатом индусских и британских секретарей и тех друзей, в доме которых она жила в Лондоне. В то же время полковник Олькотт должен был воспользоваться этим случаем для собрания в Эльберфельде съезда немецких теософов для сформирования правильно организованной германской ветви Теософического Общества. Одним словом, дом Гебгардов в Эльберфельде на несколько месяцев превратился в теософический европейский центр, куда к Е.П. Блаватской, усердно лечившейся, съезжались последователи ее учения со всех сторон, не исключая и России, которой представителями были фрейлина У.Н. Глинка, романист Вс. С. Соловьев, Г.А. Цорн и г-жа Гемерлей из Одессы и оттуда же приезжавшая, единственно ради племянницы своей, а отнюдь не ради теософии, Н.А. Фадеева» (В.П. Желиховская, «Радда-Бай. Е.П. Блаватская»). Пока основатели Теософического Общества находились в Европе, их недруги в Индии не дремали. По инициативе шотландского иезуита Патерсона там разыгрался целый заговор. Подкупленная им бывшая экономка Блаватской и муж ее, столяр, которым были ею поручены вещи в Адьяре и некоторый ремонт в ее комнатах, — люди, которых она буквально спасла от голодной смерти, — смастерили такую канитель подложных писем и столярных сооружений, будто бы предназначенных для будущих обманов, что они послужили к вечным на нее клеветам ее недоброжелателей, — писала сестра Е.П. Блаватской в своих воспоминаниях. Позиция иезуитов, как и вообще официального католицизма, в этой истории ясна: со времени выхода в свет «Разоблаченной Изиды» для любого истинного последователя Христа стало необходимым размежевание Его Учения и наследия «отцов» Церкви, принявшей Его Имя. Церковь — прежде всего протестантская и католическая — должна беспристрастно исследовать историю формирования ее догматов и отбросить все привнесенное полуграмотными толкователями и составителями канонизированного учения. То суеверие, которое могло держать в повиновении толпы темных людей средневековья или более ранних времен, совершенно неприемлемо для образованной части человечества, быстро растущей в своей численности, начиная со второй половины XVIII столетия. Но высшее духовенство не находит в себе смелости признать необходимость очищения учения Церкви, необходимость признания тождественности первоначальных Учений всего Древнего Востока, Гаутамы Будды и Иисуса Христа, а следовательно, — отказа от особого места Христианской религии, как превосходящей все другие религии. Церковь все еще ждет своего мужественного реформатора, способного признать заблуждения прошлого и отказаться от всего нанесенного долгими веками на истинное Учение Сына Божия. И когда это произойдет, Церковь первая воспоет славу многим мученикам, среди которых будет имя и Ипатии, убиенной в начале IV века, и Елены Блаватской, раньше времени сведенной клеветой и злобой в могилу в конце XIX. — 295 —
|