|
Но, несмотря на все тревоги и болезни, Елена Петровна усиленно работала над «Тайной Доктриной». В октябре она писала Синнетту из Вюрцбурга: «Я очень занята «Тайной Доктриной». То, что было в Нью-Йорке (она разумела картины психографического ясновидения — «внушения», как она их называла), повторяется еще несравненно яснее и лучше! Я начинаю надеяться, что эта книга отомстит за нас. Такие предо мной картины, панорамы, сцены, допотопные драмы! Еще никогда я лучше не слышала и не видела». «Болея телом и душой, Е.П. Блаватская, — пишет Желиховская, — несколько раз в течение этих двух лет принималась отпрашиваться «в отставку», уверяя, что, удалившись от прямого участия в администрации Теософического Общества, она больше и лучше тем самым ему послужит, имея больше времени писать. Но никто ни в Англии, ни в Америке, ни в Индии об этом и слышать не хотел... Из Лондона к ней все чаще и усерднее наезжали ее последователи за инструкциями, и там принимались все решительнее меры к побуждению ее окончательно перебраться за Ла-Манш. В то время летом сестра моя опять гостила у своих верных друзей Гебгардов в Эрбельфельде, где свиделась со мной и старшей моей дочерью и с нами окончила сезон на морских купаниях в Остенде. Туда, на поклон, из Германии, Франции и Швеции приезжало к ней множество посетителей; но всего более из Лондона, по делам. Там уж приступили к печатанию первой части «Доктрины»; кроме того, Синнетт писал свою книгу о жизни Е.П. Блаватской и несколько раз приезжал совещаться с ней. На зиму же к ней снова приехала графиня Вахтмейстер[115], и с этой поры она и м-м Гебгард ее не оставляли, чередуясь возле нее до самого ее переезда в Лондон, неустанно ухаживая за ней в болезнях и помогая в трудах. За помощниками по научным занятиям вообще дело теперь не стояло; из Лондона к ней то и дело являлись люди науки, доктора и профессора, желавшие заранее познакомиться с содержанием ее новой книги, предлагая свои услуги и помощь... Вообще одной ее теперь никогда не оставляли. И слава Богу, что было кому позаботиться и поберечь ее: к весне она опять перенесла тяжелую болезнь. Остендские доктора уже готовы были уложить ее в гроб, но врач Аштон Эллис, из Лондона, не допустил до этого. Узнав из телеграммы графини Вахтмейстер, что Блаватской очень дурно, он, бросив все, тотчас переплыл канал и целую неделю неотлучно при ней находился, — за что и поплатился прекрасным местом при Вестминстерской больнице. Он не задумался самовольно бросить службу, чтобы помочь женщине, которую, надо заметить, знал не лично, а только по ее творениям и делу[116]. — 299 —
|